Дневник забайкальского казачьего офицера. Русско-японская война 1904–1905 гг.

После залпов пошла одиночная стрельба. Прискакал казак с донесением: «Наш разъезд был встречен огнем неприятеля в 8 верстах от Вашего квартирования, убито две лошади. Подъесаул Федосеев».

Так как разъезд отступал, то мне оставалось только ждать его возвращения. Федосеев, вероятно, неверно определил расстояние, — они не успели пройти более пяти верст, и первый залп был слышен не далее; теперь перестрелка приближалась довольно быстро. Скоро подошли разъезды на рысях. Даногуев первый увидел идущую им навстречу по дороге неприятельскую колонну, примерно одну роту, которая скрылась в гаоляне, как только его заметила. Последовала команда и за нею залп по дозорам и разъездам. Убито было только две лошади у передних дозорных, хотя японцы стреляли не далее трехсот шагов. Один из казаков успел снять седельную подушку с убитой лошади и благополучно добежал до своих вместе с другим пострадавшим. Разъезды повернули назад и удалились на рысях; в версте от деревни Чаухуанцзая по ним стреляла с сопок перебежавшая пехотная цепь.

Я послал казака в Хуалин с приказанием сотням собираться и выходить на дорогу к Каутулину.

Когда мы стали отходить, японцы уже забегали вперед по сопкам. Так как позади нас в двухстах саженях долина суживалась, то мы это расстояние прошли рысью, чтобы опередить японцев и не дать им возможности выбить из строя несколько казаков или лошадей.

В Хуалине отряд уже был построен на дороге. Обсудив, что делать, мы решили отойти к Каутулинскому перевалу, потому что только там имелась хорошая оборонительная позиция, а, по-видимому, японцы вели наступление упорно — кроме роты, шедшей по дороге, по обеим сторонам сопок была рассыпана, по крайней мере, еще одна рота; можно было предполагать, что это был авангард отряда, примерно в два или три батальона. Едва ли это были только патрули, потому что японцы не имели обыкновения высылать на дальнее расстояние патрули такой силы, и притом они не идут так открыто и смело, а высылают вперед по сопкам дозоры, подвигающиеся очень медленно.

При отступлении к Каутулину нельзя было оставлять заставы на Уанфулинском перевале, — она, впрочем, и не была более нужна, так как неприятель, наступавший чрез Уанфулин, не мог миновать Каутулинского перевала, находившегося сзади. Послан разъезд для снятия этой заставы, которой я приказал идти к Каутулину замеченною мною во время посещения заставы обходной дорогой, с которой нам не мешало ознакомиться, потому что по ней мог также пробраться неприятель. Федосеева и Даногуева я отослал назад для занятия перевала до нашего прихода и последовал за ними с отрядом. Проходя мимо разоренной деревушки, мы заметили единственного жителя, старого китайца; я обещал ему десять рублей, если он сообщит нам верные сведения о силах и направлении движения японцев. По обеим сторонам сопок были оставлены пешие дозорные, которые должны были не терять из виду неприятеля и отходить только при его наступлении, донося в отряд обо всем, что было замечено, — они были снабжены биноклями и должны были отступать по гребням сопок, где всегда имеются пробитые жителями гор тропы.

На вершине перевала меня встретил войсковой старшина Иолшин и передал, что генерал Ренненкампф послал его, чтобы меня сменить, так как я уже давно в передовом отряде, мне пора дать отдых.

Признаюсь, некстати был мне дан отдых: начиналось интересное дело, которое, мне казалось, я наладил, как следует, и вдруг приходится передавать начальство другому, а самому удалиться. Конечно, генерал Ренненкампф не сделал бы этого распоряжения, если бы был знаком с изменившимися обстоятельствами.

От командующего полком я получил предписание: «№ 372. У Фаншина. На замену Вас командируется войсковой старшина Иолшин. Люди, командированные с войсковым старшиною Иолшиным, будут сопровождать Вас обратно, так как, хотя войсковой старшина Иолшин просил временно их оставить при себе, но я этого не разрешаю. С Вами же должны прибыть казаки, выбранные из 1-й и 3-й сотен в разведочную сотню. Войсковой старшина Трухин».

Я должен был остановиться в Пацзяцзях, пока собирались казаки разведочной сотни. Туда прибыл одновременно со мною сотник 2-го Дагестанского конного полка Колюбакин, бывший конногвардеец, присланный для связи со мною.

Его разъезд попал в засаду полуроты японской пехоты на перевале между Гаолинцзы и Бейлинпуцзы, где в августе я содержал заставу. Был убит один всадник и четыре ранены, две лошади убиты и три ранены. Это давало повод предполагать, что японцы повели наступление по всей линии, как о том предупреждали нас некоторые китайские лазутчики.

Когда собралась моя команда, мы двинулись в путь широким шагом. Не доходя деревни Чуцзячунгоу, где стоял прежде наш отряд, там раздалось несколько выстрелов; я остановился и посмотрел в бинокль, что там происходило: бежали наши солдаты взад и вперед, собирались в кучки, потом опять разбегались, — что это могло значить? Разгадку мы получили в деревне: солдаты охотились за свиньями, которые совсем одичали и не давались в руки; пришлось по ним стрелять.