Дневники, 1915–1919

Затем мы обсудили идеи Л. о государстве, в котором каждый человек должен выполнять какую-то работу. Здесь случился долгий спор о растущей дистанции между людьми разных социальных классов и профессий; Янг отстаивал это, а Веббы отрицали. Я задала (в пересказах собственные фразы всегда служат путеводным маяком) один из своих самых продуктивных вопросов, а именно: «Насколько легко человеку сменить свой социальный класс?». Это вызвало целый поток информации, но из Веббов, скажем так, льется газировка. Они никогда никого не топят, но и сами не могут напиться. Сидни рассказывал нам, сколько стипендий было выиграно в Лондоне в тот или иной год, а еще поведал о системе образования в Восточном Сассексе, которая хоть и плоха, но все же немного лучше, чем в Западном. «Я сам, — сказал он, — слишком рано получил среднее образование. Мои родители были лавочниками из низшего среднего класса, одержимыми, подобно многим, слепой решимостью дать сыновьям хоть какое-то образование, но не имевшими ни малейшего представления о том, как это сделать. Они придумали отправить меня и моего брата за границу, во Францию и Германию; по крайней мере, мы выучили два языка. Я до сих пор могу на них читать, хотя и редко берусь». Наш разговор, должно быть, касался лишь образования, поскольку я помню, что задремавшая миссис Вебб, вздрогнув, очнулась и выступила с заявлением, что Германия «свернула не туда», а еще поправила Янга в каком-то вопросе о соотношении характера и интеллекта. Он легко их разделил и отдал предпочтение тому, чего не смог толком объяснить. Миссис Вебб пронзила его рапирой своей мысли, но он продолжал упорствовать.