а к головотяпству отдельных людей. Так создается «вредитель». Если же бывают случаи, где исключительно правительство виновато - надо терпеть и ждать, когда оно поймет свою ошибку (на ошибках мы учимся).
Леву устроили в санаторий Ховрино (со вторника). Отлегло от сердца.
Вечером был Чумаков, рассказывал, как у него из 30 утят и 40 цыплят остался один цыпленок и утка, думали, цыпленок - курица, вышел петух. И стали жить петух с уткой на чердаке.
Голова у меня была тяжелая, едва сидел. Придется отдохнуть.
Есть мысль: она распространяется у людей по доверию. И есть умысел, весь основанный на недоверии... пишу после ухода Володи: десять лет пишет роман, от всех скрывая, и даже не дает прочитать жене. Это «умысел», и думаю, что роман будет плохой. Жизнь наших подпольных кружков вся была на умысле.
На свой аршин разве можно мерить людей, но нельзя тоже и чужим аршином смерить себя: как ни прикладывай к себе чужие мерки, все что-то остается такое, чего никак нельзя захватить на вершки.
К обеду пришла Софья Павловна Коноплянцева и сказала Ляле:
- Меня вы не спрашивайте, как я живу: я вся отдана служению семье сына. Не спрашивайте, какие отношения у меня с невесткой, какие бы ни были: меня нет.
- Вот это чудесно! - обрадовалась Ляля. Это отвечало ее идеалу.
- А как у вас отношения с Марией Михайловной (сестра Александра Мих.)?
- Она Марья, я Марфа. Она читает духовные книжки и всё, в себя живет и недовольна мной, что я бросила все свое личное для семьи, для других. Неправа она, она эгоистка?
Ляля замялась.
- И не читаете ничего, и в церковь не ходите?
- Ничего, ничего, все для семьи.
Ляля оторопела.
И ей это было не в бровь, а в глаз: она теперь, глядя на Софью Павловну, увидела себя в обезьяньем виде, видела обезьянье изображение своей морали о том, что надо отказаться от себя и жить для других. Хороша бы она была, если бы отказалась от меня и стала бы служить своей больной матери! Нет, милая, ты любишь меня для себя, тебе просто хорошо со мною жить.
Выбрось это из себя, выбрось вместе с этим любовь к искусству, к разнообразию в людях, оглупей совершенно, отдайся одному своему долгу в отношении матери и сделайся такой же обезьяной, как Софья Павловна. Но из этого еще не следует, что надо брать пример с Марьи Михайловны, поглощающей духовные книги только для себя и видящей в этом цель «самосовершенствования».
Заканчиваю [сценарий]. Вечером прочитал в студии Дм. Иван. Еремину и, к величайшему моему удивлению, он тут же заключил со мной договор на 50 тыс. и дал на руки 25%. Столь удивительный выход из трудного положения меня оглупил. Тысячи на три я решил купить всего и принести домой, но когда пошел покупать - ни на что не решился, купил только на 1 р. три папироски, одну тут же выкурил, а две дома спрятал.
Красота - солнце добра.
Добро нам показывается и тянет к себе, если осветит его красота.
Путь художника - это, минуя соблазн красивого зла, сделать красоту солнцем добра. Мы все этого ждем от художника и плачем от радости, когда это ему удается...
Неизвестный поэт Машков Алекс. Вас. (Кировская обл., Кайский р-н, п/о Лесное. Муз.драм.театр) прислал стихи:
Вчерне лежит вокруг меня
Мир грозно-голубой.
Мне мало ночи, мало дня
Чтоб быть самим собой
У жизни тысячи вершин,
И что ни шаг - обрыв.
Я слишком много совершил
Одним уж тем, что жив.