Дневники

26 мая. Два дня тому назад прибыла моя правнучка «Марина Дмитриевна» — четырех месяцев, окруженная всеми современными англо-американскими снарядами, изобретенными для раннего детства.

Вчера Аня очень профессионально, умно и талантливо проделывала над четырехмесячной дочкой разные физкультурные таинства.

июля. Вчера был Солженицын с женой. Я только что прочитал его «Раковый корпус». Он боится, что «высшие власти», раздобыв его худшие пьесы, недаром напечатали их для внутреннего распространения. Хотят, чтобы с пьесами познакомились члены правительства и вынесли бы ему свой приговор. Очень хвалит мою книжку «От Чехова до наших дней» (?), Катаева еще не прочел. «Раковый корпус» в «Новом Мире». Надеются напечатать. Твардовский одобрил, но запил — третий за- 1966

пой за нынешнее лето. Он предлагает заглавие «От четверга до среды». Похоже, что Солженицын никакими другими темами не интересуется, кроме тех, которым посвящены его писания.

Спросил его жену: есть ли у них деньги. Говорит, есть. Даже валюта. Она получает 300 р. в месяц (как химик). Кроме того, А. И. говорит: богатство не в том, чтобы много зарабатывать, а в том, чтобы мало тратить. «Говорю ему: тебе нужны ботинки. А он: еще не прошло 10 лет, как я купил эти».

Работаю над вступлением к Ахматовой (ленинградский сборник стихов).

Вышел 3-й том моих «Сочинений». Опечаток тьма.

Пишу об Ахматовой, правлю Колин перевод Конан Дойла, редактирую Библию, кончаю Чехова.

20 июля. Володя Швейцер был. Написал книжку, где есть и обо мне, но книжка куда-то исчезла — и я не знаю (и вряд ли хочу знать), что написано в ней.

Милая Маринка-младенец, чуть у нее прибавилось немного ума, перестала по-толстовски исповедовать непротивление злу. Прежде, бывало, отнимешь у нее игрушку, она хватает другую, мирно и даже смиренно. Как ни положишь ее, она счастлива. Казалось, — воплощенная флегма. Теперь, чуть что не по ней, орет вовсю. Ест и кисель и суп — в огромных количествах. И бесконечно мила. Каждую свободную минуту я стараюсь сидеть у ее колыбели. Теперь у нее одно стремление: сесть. Ей надоело лежать. Я кладу палку поперек ее коляски, она хватается за нее и садится — и все было бы хорошо, но она сейчас стремится прильнуть к этой палке губами — приходится валить ее на спину, из-за своего прекрасного характера она не обижается, не плачет, но тянется к палке снова.

С Солженицыным снова беда. Твардовский, который до запоя принял для «Нового Мира» его «Раковый корпус», — после запоя отверг его самым решительным образом.

23 июля. Был вчера Андроников. Он только что закончил вторую серию грампластинок — от Бунина до Светлова. Есть и Леонид Андреев.

Бодр. Мчится в Москву, чтобы в журнале «Театр» рассказать о том, как он создает свои устные рассказы. О Чукоккале отзывается восторженно, но его не удовлетворяет ни начало, ни конец.

1966 Сегодня утром (в субботу) звонил Паустовский.

Он приедет с Кодрянскими ко мне в понедельник в

4 часа.

Были Таня и Люда. Работали над «Библией» 4 часа подряд.

Танина мать Ivy написала мемуары о своем муже Максиме Максимовиче Литвинове. Кажется, их примет «Новый Мир». Прочитав свою рукопись, Ivy сказала: только теперь я поняла, какая брехня все мемуары.

Внизу: Марина Jr.[111] лепечет бессвязные монологи — почему-то это радует меня. Между тем не мешало бы помнить, что мы с нею два сообщающихся сосуда: что приобретает она, то теряю такими же темпами я.

1 августа. 66. Вчера были Ан. Вознесенский и З. Богуславская. Она пишет рассказы, он стал заниматься живописью и пишет акварельные портреты. Очень осуждает Евтушенко за его письмо к Стейнбеку*.

3 августа. Клара в Комарове. Вместо нее Володя Глоцер — чудный человек. Мы с ним быстро прикончили «Библию». Редактирую «Мастерство перевода» — сборник.

6 августа. Суббота. Был Фишер (Джорджик), он же Юрий Львович. Придя, тотчас же снял ботинки, стал жить у меня босиком. Рассказывал о своей статистической книге, о том, что он решил больше никогда не изменять жене, что он возненавидел «американский образ жизни».

Я держу корректуру Уитмена. Обратился к нему за советом, но и он не мог объяснить мне темное место уитменских стихов.

Вчера Катаевы увидели Маринку в коляске и стали восхищаться ею — она и вправду прелестна — и вдруг Валентин Петрович сказал:

— Вылитый Хрущев.

Я глянул — и правда: есть что-то похожее, как это ни дико.

С тех пор я не писал дневника, т. к. дневники пишутся для себя, а не для посторонних. Но хочется писать по инерции. Между тем уже декабрь. 15 декабря. Прочитал в «Новом Мире» статью о «Первом Съезде писателей». Помню тоску, которую вызвал во мне этот Съезд: все, что есть ценного в послесъездовской литературе, ценно потому, что оно осуществилось вопрекизаветам Съезда.

Героически трудится Клара над реставрацией библиотеки: красит скамейки, расставляет игрушки.

17 декабря, воскресенье. Сегодня трудный 1966

день: я пригласил Галича спеть свои песни, — в сущности, для Лены, Майи и других teen-agers¹¹². Надеялся, что хозяйничать будет Марина, но Марина занята: сегодня приезжает Митя.