Дневники импрессионистов

Перед злополучным Анри Реньо падают на колени только потому, что он сумел скопировать Фортуни. Ему даже воздвигли памятник за такое проявление гения. Вот уже целых полвека творятся самые отвратительные глупости, создаются самые незаслуженные репутации, разлетающиеся, как дым, лет десять спустя, — срок, в течение которого прославляли Делароша и предавали поруганию Делакруа.

Во Франции люди так боятся выглядеть смешными, что остерегаются всего оригинального и смеются над всем самобытным. Кроме того, во Франции, как и повсюду, много посредственностей, а именно посредственности и диктуют всем свою волю. Но не беда! Подобно своим предшественникам в 1830 г., «импрессионисты», опираясь на свой талант, будут сражаться до окончательной и уже близкой победы. «Другие художники, — сказал мне кто-то, — уже собираются выставиться у „импрессионистов“, потому что хотят там прочистить свои палитры». Это безусловно правильно. С каждым годом картины в Салоне становятся все светлее. Завтра в жюри войдет г-н Мане, и те, кто сегодня еще отрицает его талант, начнут его копировать. Что касается «импрессионистов», то они мало беспокоятся о Салоне, ибо понимают: как ни реформируй это учреждение, оно все равно сохранит свой меркантильный характер, который неизменно вреден для всякой художественной выставки.

Когда публика окончательно отвернется от прежней унылой и темной, как асфальт, живописи ради грациозного и привлекательного творчества «импрессионистов», критики, в свою очередь, начнут восторгаться последним, клянясь, что они всегда находили у этих художников большой талант. И самые осторожные из них напишут, чтобы передать заветы благоразумия своим детям: «Шекспир — великий драматург, а Веласкес — большой художник».

Ж. Ривьер

«L’Impressionniste», 21 апреля 1877 г., № 3.

К женщинам

Сударыня,

… Вы побывали, сударыня, на выставке импрессионистов, Вы видели там радостные, залитые солнцем картины, и поскольку Вы молоды и хороши собой, они пришлись Вам по вкусу; Вы видели там женские портреты, и хотя я слишком галантен, чтобы утверждать, что они льстят оригиналу, они все-таки безусловно красивы. Таково, по крайней мере, Ваше мнение, и Вы сами были бы не прочь стать обладательницей восхитительного портрета, сохраняющего все то обаяние, которое излучает Ваша прелестная особа. Но у Вас есть муж… Ваш муж, хотя он, может быть, республиканец, приходит в ярость при одной мысли о революционере, сеющем раздор в стане художников… Он восстает против рутины в политике и государственном управлении, но смотрит на живопись сквозь призму старой живописи…

Я видел нескольких хорошеньких женщин, которые смеялись над картинами, показанными на выставке импрессионистов. Это меня огорчило…

Ж. Р.

Объяснения

… Журналисты… вот уже две недели спрашивают себя, почему художники, выставившиеся на улице Лепелетье, назвали себя импрессионистами. Все очень просто. Эти художники написали на дверях своей выставки слово «импрессионисты» для того, чтобы их ни с кем не спутали, а также потому, что это слово весьма четко характеризует их в глазах публики. Кстати, импрессионистами прозвали художников зрители и пресса, и крестные родители поступают несколько нелогично, требуя от крестников ответа, почему те выбрали имя, которое они вовсе и не выбирали, а лишь почтительно приняли. Что означали в 1830 г. слова «классик» и «романтик»? Насколько я понимаю, смысл их был довольно расплывчат, и все же они помогали самым четким образом различать две совершенно различные школы.

Если бы художники, ставшие сегодня мишенью для нападок, заменили на дверях своей выставки слово «импрессионисты» на скромное название «Выставка группы художников», публика едва ли поняла бы, о чем идет речь, и была бы сбита с толку. «Группа художников» — под таким названием может скрываться любая коммерческая ассоциация, или живописцы, не допущенные в Салон, или люди, объединившиеся на кооперативных началах потому, что они боятся хранить свои произведения у себя дома. Слово же «импрессионисты» успокаивает публику: эти художники уже достаточно известны, чтобы никто не заблуждался насчет характера выставленных ими произведений.

Зритель заранее знает, что не увидит на их выставке ни Иосифа, проданного братьями, ни Давида, играющего на лире перед ковчегом, ни прелюбодейной жены у ног Христа, ни борьбы Иакова с ангелом, ни Локусты за изготовлением яда, ни римлян и т. д., словом, «монументальной живописи», как выражаются по ту сторону реки, рассуждая о росписях Оперы и картонах Пантеона.

Зритель знает, что не увидит также ни арабов, охраняющих гарем, ни туфель у входа в мечеть, ни испанцев, играющих на гитаре, словом, ни одной из тех картинок, распространяемых агентством Гупиль, которые, наряду с ромом и стеклянными изделиями, пользуются таким спросом у обитателей Нового Света. Да, он не найдет там товара, обычно представляемого на добропорядочной и консервативной выставке во вкусе высоконравственных людей.