Дневники русской женщины

С художником Б. была на выставке передвижников, которую он очень хвалит. Действительно – посмотреть стоит. Картина Сурикова «Переход Суворова через Альпы» приобретена Государем за 25 000; хотя и хорошо, но я не люблю этих батальных картин, как-то не доверяю этим «историческим» изображениям. В самом деле: так ли Суворов переходил Альпы? Поза его театральна, солдаты все одеты очень хорошо… Напротив, сколько мысли, чувства и движения в другой большой картине Касаткина: «Свидание в арестантской приемной в женском отделении», – эти женские фигуры, полные ожидания то радостного, то горестного. Картина, по-моему, выиграла бы в силе впечатления, если б немного подвинуть вперед решетку и за нею фигуры. Тоже хорошее произведение «Жертва фанатизма» Пимоненко: толпа евреев бросается на изменницу веры. Много движения в толпе, правдива поза девушки, ее лицо… Портрет гр. Шереметевой, работы Богданова-Бельского, очень зализанный, очень тщательный. Какая разница между ним и портретом Римского-Корсакова работы Серова! Этот последний, вблизи представляющий грубые мазки, – издали поражает жизненной правдой… живой человек сидит! Руки – издали поразительны. Я начинаю понимать манеру современных живописцев, которая мне прежде так не нравилась: грубые мазки вблизи – издали составляют удивительно реальное изображение. «Тонкую» живопись миниатюрных портретов, которой я раньше так восхищалась, – мой художник прямо назвал «раскрашенной фотографией». Таких миниатюрных портретов на выставке было несколько и, сравнивая их с портретом Серова, который критика признает чуть ли не лучшей вещью на выставке, – я должна была сознаться, что знакомый прав.

Картинки Богданова-Бельского – «Бывшие товарищи» – в пивной сидит интеллигент с оборванцем, и «Проба голосов» – опять из жизни сельской школы – содержательны по мысли, хотя техника его не блестяща… Мне давно хотелось с ним познакомиться, он интересует меня как воспитанник Рачинского, и от него я хотела бы узнать о Татевской школе более подробно. Теперь Б.-Б. приехал сюда, мой спутник с ним большой приятель и давно обещал мне исполнить мое желание; но, оказывается, этот художник так занят писанием портретов разных высокопоставленных лиц, что вряд ли имеет свободное время. Случайно я увидела его здесь; проходя мимо нас, Б.-Б. слегка ударил моего знакомого по плечу: «Батюшка мой!» – и по одному тону, каким это было сказано, я тотчас же догадалась, что это должно быть Богданов-Бельский – было что-то неуловимо покровительственное в этом восклицании… Я внимательно смотрела на него, когда знакомый отошел в сторону: белокурый, небольшого роста, с лицом довольно интеллигентным. Как это хорошо – иметь талант, имя и… быть молодым! Богданов-Бельский симпатичен мне именно тем, что в картинах его есть мысль и они возбуждают хорошее чувство. В живописи я особенно придерживаюсь такого деления на хорошее и дурное искусство.

8 марта

Теперь все студенты возвращены. У нас была сходка по поводу выражения благодарности профессорам Бекетову и Фаминцыну. Д-аш читает проект адреса, – написано вполне в ее стиле: умно, но, к сожалению, начинается с яиц Леды, – со средневековых университетов. Общее несогласие. Да оно и естественно: мы не со средневековых университетов брали пример, а с 18-го века, когда впервые свой завели. Начинается спор – выражать ли несочувствие профессорам С. и П., и если да, то в какой форме. Некоторые горячатся и предлагают прибавить еще X. и Ф., так как они-де тоже высказывали нам несочувствие. Баллотировкой решают вопрос в том смысле, что порицание нужно выразить первым в форме неприсылки билета на вечеринку нашего, IV курса, которую мы имеем право ежегодно устраивать. Но тут подает голос Д-го: в таком случае «вторые» два профессора окажутся на равной ноге с теми, которые нам сочувствовали… надо бы отличить так: С. и П. как наиболее видным членам временного правления выразить порицание письменно, а X. и Ф. в виде непосылки билетов. Как только это выяснилось – решили баллотировкой, что надо выразить порицание письменно. О Р. – и не говорили: он держал себя все время так симпатично, что его популярность сразу выросла; из всех членов он действовал всех тактичнее, вел себя куда умнее П. и С. Обсуждение адреса отложено до завтра.

После сходки была лекция Форстена. Но я, вместо нее, решила привести в исполнение план. На Масленице, среди невольного забвения всякой обычной деятельности, – старая дурная привычка марать бумагу взяла верх, и я volens-nolens окончила рассказ, задуманный еще в прошлом году, под впечатлением самоубийства Н.Н. И за это я разозлилась на себя: мне досадно было, что столько времени потеряно зря. Попасть в число нечитаемых авторов – что может быть хуже?! Надо, необходимо просто взять себя в руки и раз навсегда отделаться от вредной привычки, но для этого нужно, чтобы какой-либо авторитет сказал мне веское слово против, такой, мнение которого я ценю.