Дни, полные любви и смерти. Лучшее

Неботорговца могли бы звать «мистер Украдка»: лицо у него было как у лисы, глаза – как у хорька, и передвигался он, скользя по-змеиному. Жил он под «Скалами», которые давно уже перестали быть символом процветания. Грандиозный комплекс построили на участке мертвой земли (с целью преобразить ее), но земля победила. Меблированные комнаты потеряли былой блеск – их поделили на убогие каморки. «Скалы» поизносились. Прежние пастельные тона сменились тускло-серыми и коричневыми.

Пять подземных уровней, в лучшие времена служившие парковкой для автомобилей, когда те еще были распространены, теперь превратились в лабиринт узких проходов и тесных клетушек. Продавец Неба жил в самой нижней, самой маленькой и самой жалкой из них.

На открытый воздух он выходил исключительно по ночам. Дневной свет, как он полагал, был для него смертелен. Он торговал Небом исключительно под покровом самых темных ночных теней. Клиентов у него было всего несколько (причем странным образом избранных), и никто не знал, кто его поставщик. Сам он клялся, что поставщика у него нет – он, мол, лично собирает сырье и готовит продукт.

Велкин Алауда, пышная девушка с легкой походкой (говорят, у нее полые кости с воздухом внутри), появилась перед самым рассветом, когда продавец Неба уже нервничал, но еще не сбежал под землю.

– Мышка-трусишка, давай Неба пакет и спеши домой, скоро будет свет! – пропела Велкин. Она явно была на седьмом небе.

– Быстрее, быстрее! – поторопил продавец Неба, протягивая пакет.

Его черные глаза дрожали и едва заметно поблескивали. Но если бы в них отразился настоящий утренний свет, продавец Неба ослеп бы.

Подхватив пакет, Велкин сунула купюры в поросшие шерстью ладони продавца. (Неужели шерстью? Да, именно так.)

– Мир, отдыхай. Воздух, нас обнимай. Небо, из-под земли расти-вырастай, – снова пропела Велкин, пряча пакет.

И упорхнула – вприпрыжку (ведь она была легкая из-за полых костей). А продавец Неба нырнул головой вперед в черный провал шахты, вниз, на самое дно.

Утром на скайдайвинг пришли четверо: сама Велкин, Карл Флигер, Икар Райли и Джозеф Алдзарси. Еще был пилот, но не тот, о ком вы подумали. Тот пригрозил заявить в полицию, и они отказались иметь с ним дело. Нового пилота звали Рональд Колибри, и он летал на самолете сельскохозяйственной авиации.

Но разве самолет-опылитель поднимется к тем морозным высотам, где они любили зависать? Конечно поднимется, если все уже на Небе. Но он же не герметичен и на борту нет запаса кислорода? Да какое это имеет значение, если все на Небе, включая самолет?

Велкин приняла Небо с газировкой «Маунтин Визз». Карл сунул на губу, как нюхательный табак. Икар скатал самокрутку и засмолил. Джозеф смешал с питьевым спиртом и вколол в вену. Пилот Ронни слизывал и жевал, как сахарную пудру. Самолет по имени «Сорокопут» принял Небо в топливопровод.

Пятнадцать тысяч метров – кто бы еще смог так высоко подняться на кукурузнике! Тридцать градусов ниже нуля – и совсем не холодно! Воздух слишком разрежен, чтобы дышать? Если ты на Небе, подобная мелочь ничего не значит.

Велкин шагнула наружу – и полетела вверх, не вниз. Это был ее коронный трюк. Она весила мало и всегда забиралась выше остальных. Она все поднималась и поднималась, пока не растворилась в вышине. Потом спустилась обратно, но уже заключенная в сферу из ледяных кристаллов, внутри которой переливалась и строила рожи.

Ветер пронзительно свистел, обжигая кожу, и дайверы покинули борт. Они пошли вниз, планируя, соскальзывая и кувыркаясь, иногда неподвижно замирая в воздухе – по крайней мере, так казалось – или даже немного поднимаясь. Спустившись ниже, они рассыпались по облакам – черно-белым облакам с солнцем внутри и розовым солнечным румянцем по краям. Они раскололи ледяную сферу Велкин, и девушка выбралась наружу. Потом они ели тонкие кусочки льда, очень холодные и хрустящие, с запахом озона. Алдзарси стянул с себя футболку и загорал на облаке.

– Смотри, сгоришь! – крикнула ему Велкин. – Нигде так не сгорают, как на облаке.

Это точно!

Протаранив плотную белизну облаков, они спустились в безграничный голубой простор. Облака теперь были сверху и снизу. Именно здесь Гипподамия[96] проводила забеги на колесницах – на земле для этого не хватало места. У горизонта нижние облака загибались вверх, а верхние – вниз, образуя замкнутое пространство.

– Это наше собственное пространство и наша собственная небесная сфера, – заявил Икар (он, как и остальные, использовал скайдайверское имя, которое не совпадало с настоящим), – и они обособлены от всех людей и миров. Людей и миров нет, пока мы считаем, что их нет. Ось нашего пространства – его гармония. А значит, пока пространство в идеальной гармонии, время стоит на месте.

И правда, часы остановились.

– Там, внизу, мир, – сказал Карл. – Жалкий презренный мир. И он будет оставаться таким, сколько мы пожелаем. Конечно, он существует, хотя и призрачно. Конечно, мы сжалимся над ним и позволим стать реальным. Но это позже. А пока он плоский, и по нашей воле останется таким.