До Библии. Общая предыстория греческой и еврейской культуры

В районе на юге центральной части Крита, включающем Агию-Триаду и равнину Месару, еще до времени Амарны проникало вавилонское влияние, ибо, как мы замечали в главе 1, в Платаносе (Месара) были раскопаны предметы, привезенные из Вавилонии Хаммурапи (XVIII в. до н. э.). Возможный порт ввоза — Коммос. Агия-Триада отсюда недалеко; а на «вазе Харвестера», найденной в Агии-Триаде, изображена толпа, возглавляемая лидером, чья одежда с оторочкой имеет месопотамские особенности. Соответственно, период табличек из Агии-Триады (примерно около 1400 г. до н. э. и древнее) благоприятствует использованию семитского языка, но равнина Месара конкретно известна и тем, что подвергалась вавилонскому влиянию еще до написания табличек из Агии-Триады.

В декабре 1956 г. я получил свою копию Documents in Mycenaean Greek. Для меня особый интерес представляли два обсуждавшихся в них текста. Один — табличка из Пилоса (Пелопоннес), которая подтвердила правильность декодирования Вентрисом. На ней были изображены различные сосуды, включая треноги, а также вазы с тремя-четырьмя ручками либо вообще без них. Сопровождавшие этот сосуд-пиктограмму слоги точно и обстоятельно объясняют правильные греческие названия согласно значениям, установленным Вентрисом, который увидел эту пилосскую табличку только после того, как добился успеха в декодировании. Другая табличка № 31, привлекшая мое внимание, была из Агии-Триады, на которой были изображены пиктограммы-сосуды, каждая со словом, надписанным над пиктограммами слоговым письмом. Поскольку пилосская табличка, чья греческая интерпретация не вызывает сомнения, установила эгейское использование регистрации описей сосудов с помощью пиктограмм плюс записи слоговым письмом — как на табличках с линейным письмом «Б», вполне логично предположить, что табличка № 31 из Агии-Триады — сравнительный инвентарный список сосудов-пиктограмм, сопровождаемый словами для сосудов на языке табличек из Агии-Триады. Для меня сразу же названия трех сосудов в табличке № 31 выглядели семитскими; одна из чаш была названа su-pu, вторая su-pà-la, в то время как ваза с ручкой называлась ka-ro-pà. Эти три названия сосудов появляются как в западно-, так и восточносемитских языках; su-pu похоже на угаритское sp, древнееврейское sapp— или sipp— и аккадское sapp-; su-pà-la выглядит как угаритское spl, древнееврейское sipl— или аккадское sapl-; ka-ro-pà больше похоже на аккадское karp-, чем угаритский вариант krpn. Я подготовил краткую статью по этим трем вариантам прочтения плюс совсем немного других возможных семитских слов в табличках из Агии-Триады и послал ее авиапочтой в конце декабря 1956 г. своему другу, ныне уже усопшему доктору О. Г. С. Кроуфорду для публикации в его журнале Antiquity.

Агия-Триада, табличка № 31

Кроуфорд быстро ответил и сообщил мне, что у него есть основания читать, что я нахожусь на пороге крупного открытия. Он предложил мне продолжать работу над табличками линейного письма «A» и сказал, что опубликует результаты в выпуске Antiquity за 1957 г. Его письма ко мне содержали риторический вопрос: «Чем мог быть минойский язык, кроме семитского?» Я еще не был готов зайти так далеко, но достаточно хорошо знал историю, чтобы догадаться, что семитские языки широко использовались в связях между странами в Восточном Средиземноморье в рассматриваемый период. Поэтому оставшуюся часть зимы и весну 1957 г. я провел рассматривая фотографии табличек из Агии-Триады. Моим единственным компаньоном в этом деле была моя жена Джоан, разделявшая со мной мои труды, надежды, разочарования, которые в противном случае мне пришлось бы переносить в одиночестве. У меня еще не было связей с другими исследователями минойской цивилизации; к тому же работы таких ученых, как Фурумарк, Мериджи и Гулд-Поуп, дошли до меня лишь в различные месяцы 1958 г. Возможно, это было даже к лучшему, поскольку, хотя больший объем знаний об их ценных трудах мог бы уберечь меня от некоторых ошибок в деталях, у меня было преимущество в том, что я подошел к этому вопросу, не имея груза слишком многих предрассудков и ложных допущений, существовавших на то время в разных формах.

Мои первые публикации о табличках из Агии-Триады были статьями, появившимися в сентябре и декабре 1957 г. в Antiquity. В первой статье предполагалось, что языком этих табличек был семитский; во второй — что он обладал некоторыми восточносемитскими особенностями.

Слово, означающее «вид пшеницы», которое появляется четыре раза, не оспаривается, и его значение зафиксировано определителем как пшеница, то есть ku-ni-su; это хорошо известное аккадское определение для пшеницы-двузернянки в форме, появляющейся много раз в табличках Нузу.