До самой смерти

Мэтью был здесь еще на прошлой неделе – помогал с установкой печей в кухни и каминов в гостиные. Салли тогда выспрашивала рабочих, как часто необходимо чистить камины. Она много читала о технике безопасности. От сквозняков случаются пожары. Вероятно, стоит застраховать дома, тем более, что крыши соломенные…

В окнах темно. Странно! Мэтью вылезает из машины, берет ненавистную газету и подходит к среднему домику – сначала стучит в дверь, потом в окно. Тишина. Заглядывает в окна всех четырех домов поочередно. Никаких признаков жизни. Ему становится не по себе. Может быть, ушла побродить по побережью? Одна, в такой час…

Он быстро обходит дома. Старые сгнившие изгороди, отделявшие садики друг от друга, убрали, и пока на заднем дворе одна общая лужайка. В центре прекрасная магнолия – Салли ее обожает, а рядом скамейка и столик, где обычно обедают строители. Салли сидит на скамейке в пальто, перед ней бутылка вина, большой бокал и стеклянный фонарь с единственной свечкой.

Она оборачивается, видит его и… Мэтью всего ожидал, только не этого – ее лицо не меняется. Нет ни удивления. Ни радости. Ни гнева. Пугающее безразличие.

Мэтью молчит. Салли тоже не произносит ни слова. Наконец она отворачивается к столу, добавляет вина, проливает немного и вытирает стол бумажной салфеткой.

– Предупреждаю, это уже третий бокал, – с трудом выговаривает она. – Папина дочка…

– Ты совсем не похожа на отца.

– Разве нет? А ты, кстати, чего тут забыл? Я в таком виде… Не надо на меня смотреть, уходи!

– Ко мне заезжала Бет.

– А, понятно. – Салли поворачивается к морю. – Пришел порвать со мной лично? Как порядочный человек?

– Вообще-то нет. Я пришел извиниться, потому что вел себя как последняя сволочь. Это сообщение… Я струсил.

Салли не оборачивается. Тогда Мэтью подходит и кладет на скамью рядом с ней газету. Однако придерживает рукой – ему тяжело отпустить, сделать последний шаг.

– Слушай, Салли, про это никто не знает, я никому не говорил. Начальство советовало пойти к психологу, но я отказался. Я и тебе не хотел бы говорить. Бет вытрясла из меня обещание. Там статья, в газете… Я поэтому… – он переводит дыхание, – …такой. И поэтому думал, что лучше расстаться.

Салли оборачивается, озадаченно щурясь, смотрит на газету, Мэтью вглядывается в ее лицо и решается.

– Прочти! Понимаешь, мальчик умер по моей вине. Ему было двенадцать. Он был похож на Сэма. Сына Бет.

Салли берет газету и кладет на стол поближе к фонарю, переворачивает страницу, медленно зажимает рот ладонью.

– Прочти, что сказала мама мальчика после суда. Встала и прокричала на весь зал: «Надеюсь, вы никогда не сможете спать спокойно, а если у вас родится ребенок, пусть он умрет, чтобы вы знали, каково это!» Не буду врать – мне невыносимо тяжело сейчас. Но Бет пригрозила, что сама тебе расскажет, если я не осмелюсь. И еще она просила передать загадочное послание.

Мэтью смотрит на звезды, припоминая точные слова.

– «Скажите Салли – пора нарушить клятву». Не знаю, что она имела в виду, но догадываюсь, что речь идет о Кэрол.

Глава 44

Кэрол, настоящее

Четверг, 20.00

Я дома, Нед вздохнул с облегчением. Настроение у него хорошее. Он невероятно терпеливый и понимающий. Я давно его таким довольным не видела. Дело тут не только в работе – есть что-то еще. Что – пока не понимаю. Я обещала больше не уезжать и не расставаться с телефоном – может быть, причина в этом. Стараюсь больше есть, чтобы не волновался.

Он подарил мне изумительный браслет – с опалами и гранатами. Я надела его, и мы провели вечер, как в первые дни знакомства, когда у меня еще не были расшатаны нервы. Несколько часов сидели и говорили, глядя на звезды сквозь открытое окно. Веял ветерок, занавески надувались, как паруса. Совсем как дома, у моря.

Я обещала не зацикливаться на усыновлении. Мечтали, как будем путешествовать, как переделаем сад и террасы. В такие моменты я, как ни странно, забываю обо всем, словно страх и боль всего лишь сон. Плод воображения.