До самой смерти

Мы смотрим в маленькую колыбельку и не находим слов. Кэрол рассказывает, как опасалась путешествовать с ребенком. Она выглядит совсем как раньше – глаза сияют, лицо светится надеждой. Меня мучает совесть – зачем я рассказала Салли о звонке Неда? Не надо было – теперь я почти уверена, что Адама сбил приятель Мелоди. Сейчас проверят его второй мотоцикл… Правда, мотив до сих пор не ясен, но это точно не Кэрол! Она никому не способна причинить зла. Просто кошмарное совпадение.

Я с облегчением вздыхаю, а бармен за стойкой выразительно покашливает, торопясь завершить смену. Кэрол, по счастью, поселилась в нашем отеле, Дебора сказала ей, где мы остановимся. Салли пишет Мэтью, который ждет ее в номере, что добралась без приключений, однако еще немного задержится. Мы перебираемся в комнату Кэрол и там шепотом сообщаем новости, которые узнали сегодня от сестры Джоанны. Кэрол бьет дрожь; чтобы успокоиться, мы открываем бренди.

Кэрол, белая как полотно, долго молчит, прижимая к груди маленького Томаса, пьет мелкими глотками. Никто из нас не плачет. Почему-то всем понятно – плакать уже бессмысленно. Хотя мы с Салли пришли к выводу, что пора сознаться, Кэрол пока ничего не говорим – тяжелые разговоры подождут.

Сейчас мы передаем друг другу малыша. Надо думать о будущем, а не о прошлом, – ради Томаса. Правда, Кэрол? Надо думать о будущем.

Салли достает из мини-бара мини-бутылку шампанского, чтобы выпить за Томаса и его появление в жизни Кэрол.

В номере Кэрол образцовый порядок. Чемоданчик аккуратно лежит на подставке для багажа рядом со шкафом, одежда на завтра уже готова: хрустящая белая рубашка и строгие черные брюки.

Я шутливо жалуюсь, что Кэрол с Салли всегда были аккуратистками, в отличие от меня. И тут атмосфера меняется – так бывает на похоронах, когда скорбящие гости вдруг начинают вспоминать счастливые моменты, и тоска уступает место светлой печали. Вскоре мы с Кэрол подшучиваем над безупречной прической и маникюром Салли, а она отнекивается – совсем себя запустила в последнее время. Старею! Нет, правда, девочки! В доказательство спускает с плеча блузку, чтобы продемонстрировать старческие руки.

– Смотрите, какая дряблая кожа! Отвратительно!

Я не уступаю – закатываю штанину и предъявляю вздувшиеся вены. У вас, поди, такого нет!

Салли, порядком повеселевшая от усталости и выпитого шампанского, стягивает с плеча Кэрол кофту, крича, что Кэрол-то и сейчас невероятная красотка и наверняка в прекрасной форме!

Тут мы все застываем. Кэрол болезненно морщится, торопливо прикрывает плечо и смотрит прямо в глаза. Мне. Не Салли.

– Я упала. Глупый случай.

– Боже, Кэрол! Бедняжка! Как, должно быть, больно! – волнуется Салли, придвигаясь к Кэрол и осторожно оголяя ее плечо. Кэрол испуганно натягивает кофту обратно.

– Это как же надо было упасть? – продолжает причитать Салли. – Кэрол, будь осторожней! А если бы с ребенком на руках?.. Арника[12] хорошо снимает синяки. У меня, кажется, есть в косметичке! Давай принесу!

– Не надо.

– Мне совсем не трудно.

– Не надо, правда.

Вскоре Салли удаляется в ванную, Кэрол молча смотрит мне в глаза. Она уже поняла – я догадалась. Я, разумеется, догадалась сразу – видела подобное на съемках «Откровенного разговора». Вдруг вспоминается огромный синяк, который мы заметили еще тогда – в Париже, Кэрол сказала, что ездила по сложной трассе. «Вранье». Это единственное слово, которое крутится в голове.

Салли включает воду в раковине. Я собиралась убрать бокалы, однако они рискуют вывалиться из рук, поэтому я ставлю их обратно на ковер. Ребенок начинает ворочаться, Кэрол с готовностью вскакивает, бежит успокаивать, ставит чайник, чтобы разогреть молоко, достает бутылочку из новенькой сумки. Сумка в шотландскую клетку – в комплекте с колыбелькой.

Малыш плачет, Кэрол кладет палец ему в ротик, и он затихает. Я разогреваю бутылочку, Салли возится в ванной.

– Одна французская подруга научила. Соседка. У нее на обоих детях работало. Лучше, чем соска, правда? В дороге было очень удобно! Томас сразу засыпал.

– Давно он тебя бьет? – спрашиваю я, опустив бутылочку в горячую воду. – С самого начала?

Кэрол не смотрит на меня, гладит малыша по головке, а я лихорадочно думаю. Ведь ей ни за что не разрешат оставить ребенка! В такой ситуации – ни за что! Как ей удалось скрыть побои от агентства? Рано или поздно они узнают…

– Я думала, с появлением ребенка он изменится… – очень тихо говорит Кэрол. Похоже, она не хочет, чтобы услышала Салли. Гладит малыша по волосам, тот сосредоточенно сосет ее палец.

Молоко наконец разогрето, я передаю бутылку Кэрол. Из ванной выходит Салли и застывает на пороге, переводя взгляд с меня на Кэрол, словно на теннисном матче.