Добрыня Никитич и Алеша Попович

Сказители неоднократно пытались создать из былин о Добрыне Никитиче единое произведение, заключающее всю его биографию. Так возникают контаминированные тексты, соединяющие в себе различные сюжеты, связанные с именем этого богатыря. Чаще других соединяются два произведения — «Бой Добрыни со змеем» и «Добрыня и Алеша». Реже к этим двум присоединяются «Добрыня и Маринка», «Женитьба Добрыни». При создании цельного жизнеописания Добрыни сказитель сталкивается с целым рядом трудностей, с необходимостью устранить противоречия между отдельными былинами, возникшими, как известно, в разное время. Эти задачи решаются более или менее удачно в зависимости от личного таланта певца, его воображения, фантазии и знания эпического материала. Некоторые такие сводные былины представляют собой простое механическое соединение нескольких былин; иногда, наоборот, сказитель на основе известных былинных сюжетов создает произведение, качественно отличное от всех его составных компонентов, с включением ряда дополнительных (чаще всего сказочных) деталей.

33. Купанье, бой со змеей, женитьба на избавленной девице и стояние Добрыни на заставе и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича. Печатается по тексту сборника: Григорьев, II, № 89 (301). Записано на р. Кулой в 1901 г. от Феклы Константиновны Шуваевой, 48 лет. Название былины, данное ей собирателем, уже говорит о ее составе. Былина начинается рассказом о Рязани, месте рождения Добрыни, и его родителях. В повествование о бое со змеей внесено много сказочных элементов: подарки побежденной змеи, женитьба богатыря на спасенной девице.

34. Про Добрынюшку. Текст публикуется впервые. Записано С. Ожеговой и Ю. Смирновым летом 1958 г. от Ивана Андреевича Абрамова, 75 лет, грамотного, в д. Зехново на Кенозере (Плесецкий р-н Архангельской обл.). Архив кафедры фольклора МГУ, 1958, тетр. 5, № 1.

Исполнитель перенял «старину» от своей жены Н. С. Абрамовой, умершей за три года перед этим (ср. запись этой же былины от нее: Соколов — Чичеров, № 273). И. А. Абрамов, довольно твердо зная напев, почти не помнил слов былины. Отсутствие практики в исполнении былины и неожиданность обращения к нему собирателей явились, по-видимому, непосредственными причинами того, что текст получился у него крайне стяженным и со множеством лакун.

Оригинальная сводная былина о Добрыне Никитиче, включающая сюжеты «Добрыня и змея», «Добрыня и Маринка» и «Добрыня и Алеша», впервые была отмечена записями в 20-е гг. XX в. Она известна лишь в деревнях южной части Кенозера, где интерес к Добрыне Никитичу, по сравнению с другими эпическими героями, постоянно преобладал. И несомненно здесь же кем-то из местных жителей была сделана попытка соединить три сюжета, объяснив поступки Добрыни его непослушанием и мотивировав его долгую отлучку колдовством Маринки. Сводная история о любимом герое закрепилась в местной традиции южной части Кенозера, но, судя по результатам экспедиций МГУ 1958—1962 гг., не получила распространения даже в других частях Кенозера, где, кстати сказать, традиционно преобладал интерес к былинам об Илье Муромце. В д. Зехново летом 1958 г. о Добрынюшке, как его здесь постоянно величают, мог что-то рассказать едва ли не каждый житель. Все о нем слыхали, могли цитировать и отрывки былины, но хорошо спеть полностью былину уже никто не мог. Иван Андреевич пел в переполненной народом избе, и надо было видеть, как все старались — словом, жестом, взглядом, мимикой — и не могли помочь ему. Та же сноха певца, реплики которой приведены в тексте, сама спела текст еще хуже.

35—44. «Алеша Попович и Тугарин»

Былина принадлежит к числу редких произведений русского эпоса. Всего известно 40 записей, однако 10 из них представляют собой прозаические пересказы, 16 других текстов дают только одну часть произведения (начало, середину, конец), а почти все остальные варианты, при сохранении всей фабулы, довольно фрагментарны. Из 40 записей восемь являются книжными заимствованиями и прямо или опосредованно восходят к версии из сб. Кирши Данилова.

По 5 вариантов записано на р. Пинеге и у донских казаков, 4 варианта — в Заонежье, по 3 варианта — на Мезени, Печоре, Зимнем берегу Белого моря и у оренбургских казаков, по одному варианту — в Белозерском у. вологодского края, в Шенкурском у. Архангельской губ., в Сузунском заводе (Алтайский край), в Бухтарме, на р. Ангаре, р. Лене, р. Колыме, у терских и астраханских казаков, у казаков-некрасовцев. Точное место записи двух самых ранних текстов неизвестно. Фрагмент XVII в. (сб. Тихонравов — Миллер, отд. I, стр. 59—60), как полагает А. П. Евгеньева, был записан «в области сильного аканья»[112]. Вариант из сб. Кирши Данилова обычно условно привязывается к Уралу или Западной Сибири.