Добыча золотого орла. Пророчество орла

Даже те легионеры, которые еще не спали, едва подняли глаза на Катона, когда его ввели в коровник и вновь пристегнули цепью к остальным. Один Фигул тут же подвинулся поближе к центуриону:

— Ты в порядке, командир?

— Со мной… все хорошо.

— Чего он хотел?

Тот же самый вопрос Фигул задавал всякий раз, когда центурион возвращался от вождя варваров, и Катон улыбнулся при мысли о сегодняшнем разговоре с Каратаком.

— Думаю, он хочет выбраться из этой истории живым.

Катон тихо пересказал Фигулу все, что говорил Каратак, и поделился собственными наблюдениями.

— Но держи это при себе. Не стоит пробуждать в людях преждевременные надежды, а вдруг я ошибаюсь?

Фигул кивнул:

— Это понятно. Но все-таки что он, по-твоему, собирается сделать? Сдаться?

— Ни в коем случае. Для этого он слишком горд. Он никогда не сдастся. Но может пойти на уступки.

— Это меня радует. — Фигул улыбнулся. — Звучит многообещающе для всех нас.

— Да уж.

Катон прислонился затылком к плетеной стенке и стал смотреть на звезды. Рассыпанные по бездонной черноте ночного неба, они сияли, словно крохотные маячки. Небо было изумительно чистым: обычно звезды мигали и мерцали, но сейчас светили ровно и ярко. Они были так безмятежны, спокойны, мирны, что Катон улыбнулся, сочтя это добрым предзнаменованием. Если кельтский царь и звезды пребывают в духовной гармонии, то случиться может всякое. Может, даже наступит мир.

— А что будет потом? — шепотом спросил Фигул, подавшись ближе.

— Потом? — На миг Катон задумался.

Собственно говоря, он не имел об этом ни малейшего представления. Чуть ли не с момента его зачисления во Второй легион подразделение почти непрерывно участвовало в боевых действиях против того или иного противника. Сначала была война против германских племен, обитавших на Рейне, затем последовало великое вторжение в Британию. Битва за битвой. Но если все закончится, они вернутся к упорядоченной рутине лагерной жизни с тренировками, караулами и нарядами, и он не очень-то хорошо себе представлял, как это будет.

— Не знаю. Просто все будет по-другому. Все будет хорошо. А сейчас дай мне отдохнуть.

— Да, командир.

Фигул подвинулся в сторону, а Катон устроился поудобнее, прислонясь спиной к ограде и устремив взгляд на звезды. Некоторое время он просто смотрел в небо, чувствуя облегчение. Мало-помалу глаза его стали слипаться, звезды затуманились, и через некоторое время он провалился в глубокий сон.

Сон Катона прервали грубо и резко: его схватили и рывком поставили на ноги. Он заморгал и замотал головой в растерянности и тревоге. Тот самый воин, который обычно водил его к Каратаку, теперь вытаскивал штырь из крепления цепи, чтобы отсоединить его от остальных пленников. Другие бритты уже отцепили еще шестерых римлян и выпихивали их из загона. Остальные пленники, проснувшись, тревожно переглядывались.

— Что происходит? — спросил Катон. — Куда нас тащат?

Вместо ответа воин ударил Катона по лицу тыльной стороной ладони. Боль и потрясение живо привели центуриона в чувство, прогнав остатки сна. Он отшатнулся.

— Что?..

— Заткнись! — рявкнул бритт. — Откроешь пасть, схлопочешь еще.

Он развернул Катона лицом к выходу и вытолкнул в проход, так что центурион грохнулся на землю. Плетеные ворота за его спиной тут же закрыли и водрузили на скобы запорный брус.

— А ну вставай, римлянин!

Поскольку руки были связаны, Катону пришлось сначала перекатиться на колени, и лишь потом он смог подняться на ноги. Его тут же толчками погнали вперед, прочь от загона, к находившейся неподалеку группе всадников, чьи фигуры смутно маячили в предрассветном сумраке. Приблизившись, Катон узнал среди них неподвижно сидевшего в седле Каратака. На миг их глаза встретились, и, прежде чем Каратак отвел взгляд, Катон успел увидеть в нем горечь и холодную ненависть. По спине центуриона пробежал холодок страха. Что-то случилось. Что-то ужасное и, похоже, похоронившее все надежды на то, что Каратак склонится к мирному соглашению с римлянами: в глазах вождя полыхала жажда убийства. Оглядевшись, Катон увидел, что остальных шестерых пленников, выведенных из коровника, уводят куда-то в тень, подгоняя остриями копий. Он снова повернулся к Каратаку:

— Куда их ведут?

Ни ответа, ни какого-либо знака, свидетельствующего, что его вопрос был услышан, не последовало.

— Куда…

— Молчать! — взревел конвоир и ударил Катона кулаком в живот, чуть не выбив из пленника дух. Катон сложился пополам, судорожно пытаясь вздохнуть.

— На коня его, — тихо распорядился Каратак. — Привязать к седлу. Я не хочу, чтобы он сбежал.