Добыча золотого орла. Пророчество орла

— Тьфу, — фыркнул центурион Феликс. — Дай мне только спуститься, и я научу этого ублюдка хорошим манерам.

— Правда? — осведомился Туллий. — Хочешь выйти из лагеря и преподать дикарям урок, да?

— И еще как преподам. — Феликс повернулся к командиру когорты. — Командир, позволь мне взять центурию и выступить из лагеря. Я найду этого ублюдка, и мы сдерем с него кожу — медленно, чтобы все прочувствовал. — Он указал пальцем на распятых перед крепостью римлян. — Так же, как они обошлись с этими людьми.

— Не будь дураком, мальчишка! — усмехнулся Максимий. — Неужто ты и вправду клюнул на такую явную наживку? Непонятно, как ты вообще смог дослужиться до центуриона.

Феликс покраснел, открыл было рот, чтобы возразить, но не нашел слов и, отвернувшись от начальника, молча уставился на мертвые тела, как бы протестуя против сказанного.

Макрон рассмеялся:

— Кто, по-твоему, эти бедолаги? Все наши патрули вернулись, не потеряв ни одного человека.

Феликс вдруг понял:

— Так это парни из шайки Катона?

Максимий похлопал его по плечу:

— Сообразил? Смотрите, паренек учится на ходу. Правильно. Это люди Катона.

— Ох… — Феликс снова уставился на тела, хотя на сей раз не с таким расстроенным видом.

— И как ты полагаешь, сильно меня волнует, что Каратак с ними сотворил? В сущности, он просто выполнил работу за нас. — Максимий покачал головой и улыбнулся. — Если вдуматься, так смех, да и только. Он, видимо, всерьез рассчитывал, что сумеет таким образом спровоцировать нас на опрометчивые действия, но не подумал, что местным его выходка даром не пройдет.

Макрон, молча наблюдавший за ним, заметил, как у Максимия внезапно загорелись глаза. Он с улыбкой повернулся к командирам:

— Мы будем аккуратно действовать в этой игре. Не станем гнаться за ним, чтобы дать ему заманить нас в ловушку. Даже Каратак должен понять, что мы не такие дураки. Но и спускать этого дикарям тоже нельзя. Чем больше людей Катона он в отместку перебьет, тем лучше для нас. Нам до них дела нет, но варварам следует показать, что убийство римлян никогда не остается безнаказанным. И мы для примера накажем жителей этой долины — казним десятерых за каждого из людей Катона. — Он кивнул, как бы в одобрение своей идеи. — Каратаку и его людям придется сделать что-то в ответ. Если повезет, нам, возможно, даже удастся выманить их из болота и заставить напасть на крепость. Мы заманим их сюда и перережем, как собак, прямо перед валами. Пусть заполнят наши рвы своими телами. А если кто-то из них окажется настолько тупым, что сдастся, ублюдок будет вопить, моля о смерти как о пощаде. Они у меня узнают, что бывает с теми, кто пытается обдурить Гая Максимия! Все узнают!

Макрон был поражен тем, с каким наслаждением его командир смаковал последние слова. Неожиданно Максимий, словно стремясь произвести впечатление, обвел командиров быстрым взглядом, оскалив в улыбке неровные зубы, и сказал:

— Итак, ребята, у нас полно работы.

Он снова оглядел центурионов и остановил взгляд на Макроне.

— А самая лучшая работа достанется тебе, Макрон.

— Командир?

— Пусть твои бойцы построятся. Я хочу, чтобы ты вошел с ними в деревню, согнал вместе всех дикарей и отобрал из их числа шестьдесят человек — мужчин, женщин и детей. Отведешь их туда, поближе к этим, — он указал на распятых римлян, — и убьешь. Но не сразу, медленно. Я хочу слышать их вопли. А еще больше хочу, чтобы их крики слышал Каратак. Когда с ними будет покончено, все головы насадишь на колья. Понял?

Макрон резко покачал головой.

— Что тут непонятного? Ты, в конце концов, не центурион Феликс…

— Никак нет, командир. — Макрон снова покачал головой. — Я не могу этого сделать.

— Не можешь? — Максимий удивился. — Да разрази тебя гром, что может быть проще? В чем ты упражнялся последние пятнадцать лет? В умении убивать. Вот и убивай. Убей их!

— Нет… командир.

— Убей. Это приказ.

— Нет. Не стану. Варвар правильно сказал, настоящие солдаты воюют с мужчинами, а не вырезают женщин и детей.

Максимий уставился на Макрона, стиснув зубы, ноздри у него раздувались от гнева. Остальные командиры и стоявшие неподалеку легионеры нервно ежились. Макрон, выпрямившись во весь рост, спокойно выдержал взгляд командира: он сказал, что хотел сказать, и приготовился к тому, что на него обрушится ураган. Что было удивительно, так это вдруг охватившее его спокойствие. Это чувство уже было ему знакомо. Он испытывал его прежде несколько раз в такие моменты, когда смерть казалась неминуемой. Спокойствие. Или то была готовность смириться со своей участью? Макрон не знал, да и не очень это его волновало. Просто на мгновение он проникся любопытством относительно себя и собственных мотивов. «Вот Катон, тот наверняка знал бы ответ», — подумал центурион и не смог сдержать улыбку, хотя обычно его раздражали самокопания молодого друга. Ощущение было такое, словно Макрон настолько сроднился с Катоном, что его привычки передались ему самому.

— Что смешного? — мягко осведомился Максимий.

— Ничего, командир. Правда.