Добыча золотого орла. Пророчество орла

— Речь идет не об одной человеческой жизни. Если Максимий не станет слушать, все мы покойники. Ты можешь все изменить прямо сейчас.

— Как?

— Отпусти солдат. Потом отведи меня в его палатку. Пошли кого-нибудь за Макроном. Он может встретиться с нами там. Мы должны убедить Максимия, пока не поздно. Так что давай отпускай ребят и выслушай меня.

Катон увидел, что ветеран колеблется, и подался ближе:

— Мы можем остаться в живых. Более того, можем выйти из этой передряги с честью. А главное, мы можем покончить с Каратаком раз и навсегда.

— Как? — спросил Туллий. — Скажи мне — как?

Глава 36

Через час Катон пролез под задней стенкой в палатку Максимия, огляделся и с облегчением убедился, что никого нет: писцы были на утренней проверке, которую проводил командир когорты. Придерживая кожаный полог, Катон жестом подозвал Непота. Легионер пролез в палатку и подвинулся в сторону, так чтобы центурион по-прежнему видел Туллия.

— Все чисто. Я подожду тебя здесь, внутри, командир. А тебе лучше сходить за Максимием.

Он испытывал некоторую неловкость, отдавая распоряжения ветерану, тем паче что понимал — если он хочет, чтобы Туллий был на его стороне, то должен проявлять такт и оказывать этому человеку подобающее уважение. Центурион уже далеко не молод, нервы у него временами сдают, но здравого смысла хватает, чтобы понять, что необходимо сделать. Катон знал: прежде чем решиться на противостояние с центурионом Максимием, ему нужно заручиться любой поддержкой, какая только возможна.

Туллий кивнул:

— Хорошо. Только не показывайся из палатки, молодой Катон.

Катон кивнул и опустил кожаный полог. Осмотревшись, он увидел личный сундук командира когорты. Сверху лежал сложенный красный плащ, рядом был прислонен меч. Не тот клинок прекрасной работы, который командир когорты обычно носил, а стандартный легионерский гладиус с рукояткой, до гладкости отполированной за долгие годы службы. Катон улыбнулся. Должно быть, это реликвия, сберегаемая на память, сохранившаяся с того времени, когда Максимий сам был легионером. Весьма полезная реликвия. Катон тихонько вытащил клинок и набросил уголок плаща на верхний край ножен, чтобы скрыть отсутствие меча.

Оружие он передал Непоту.

— Возьми его и спрячься где-нибудь рядом, скажем, в спальном отсеке. Сиди там тихо, не высовываясь. Появишься только в том случае, если я тебя позову. Понятно?

— Так точно, командир!

— Вот и хорошо. Ступай.

Непот удалился, а Катон огляделся по сторонам, ища укрытие для себя, и взгляд его снова задержался на сундуке. Большой, вместительный, он стоял в задней части палатки, не заслоняя проход. Обойдя вокруг сундука, молодой центурион устроился на полу позади него и стал ждать, когда вернется Максимий со своими командирами. Стоило порадоваться неизменному распорядку дня в римских легионах: командир когорты вернется в свою палатку, чтобы провести утреннее совещание с командирами, — это столь же непреложно, как то, что день сменяется ночью.

Снаружи доносились привычные и после всех блужданий и скитаний по топям радующие слух звуки — шла повседневная гарнизонная жизнь. Прислушиваясь, Катон далеко не впервые ощутил, что легион стал для него родным домом и что только здесь он может чувствовать себя в безопасности и на своем месте.

Правда, он тут же с горечью подумал о том, что сейчас здесь совсем не безопасно и, скорее всего, жить ему осталось недолго. Если даже Максимий и не прикончит его на месте, это вполне могут сделать вражеские воины, вознамерившиеся захватить крепость. В какой-то миг Катон даже подумывал о том, чтобы позвать Непота, бросить все это да убраться из лагеря, пока командир не вернулся в палатку, но он лишь стиснул зубы и сердито хлопнул себя по бедру. Нет уж, это его решение, и он обязан встретиться с Максимием — только это дает им хоть какой-то шанс избежать гибели.

Время тянулось нестерпимо медленно, но в конце концов Катон, напряженно вслушиваясь, уловил звуки приближения командира когорты: громогласные приказы и злобные разносы, которые он устраивал подчиненным при обходе лагеря. Всякий раз Катон внутренне собирался, готовя себя к тому, что предстояло сделать, и всякий раз ложная тревога гасила в нем решимость, делая его еще на шаг ближе к тому, чтобы поддаться страху, все бросить и пуститься наутек.

Но наконец голос Максимия зазвучал совсем рядом с палаткой:

— Туллий!

— Да, командир?

— Ты провел инструктаж оптионов, назначенных сегодня в патрули?

— Так точно, командир. Еще до утренней проверки.

— Хорошо. Осталось на сегодня дать задачи центурионам. Ага, все собрались! Заходите в палатку. Поживее.

Катон скрючился за сундуком, едва осмеливаясь дышать. Кровь оглушительно стучала в ушах. Кожаные стенки палатки колыхнулись, когда Максимий, отбросив полог, вошел внутрь и, кряхтя, опустился на стул. Стенки заколыхались снова — следом за командиром и Туллием в палатку, запыхавшись, входили другие центурионы.

— Садитесь, — приказал без предисловий Максимий, — сегодня вы еще набегаетесь.

Шарканье ног, скрип стульев, и командиры расселись.