Добыча золотого орла. Пророчество орла

Боковым зрением он заметил какое-то движение, и это привлекло его внимание. Веспасиан повернулся и бросил взгляд за валы, туда, где Третья когорта его легиона закончила демонтаж временного лагеря и теперь строилась в походную колонну. За передней центурией следовала знаменная группа, затем еще четыре центурии, маленький обоз и тыловое охранение. Менее четырехсот человек. По сравнению с огромными маршевыми колоннами, которые только что выступили в поход на том берегу Тамесиса, когорта казалась совсем маленькой, и Веспасиан взирал на нее со смешанным чувством неприязни и надежды. Они запятнали репутацию его легиона, и лишь гибель могла стереть это пятно позора или великий подвиг, который оправдал бы их в глазах товарищей по легиону и всей армии. В этом и коренилась надежда: в любом случае неприятная проблема Третьей когорты будет решена. Веспасиан почти наверняка знал, что, если его план сработает и Каратак выйдет из убежища и заглотит приманку, Максимия и его бойцов безжалостно уничтожат задолго до того, как их товарищи захлопнут ловушку, в которую заманили врага.

Некоторое время легат смотрел на центурионов, которые выравнивали ряды подразделений и занимали места во главе своих центурий. Командир когорты провел последнюю проверку готовности, после чего присоединился к знаменной группе, сложил руки чашечкой и поднес ко рту. С того расстояния, на котором находился Веспасиан, приказ Максимия был едва слышен, однако колонна моментально пришла в движение.

— Командир, а командир, — промолвил, обращаясь к Макрону, его оптион, кивком указывая на лагерь. — На нас, никак, легат смотрит.

Повернувшись, Макрон увидел на смотровой вышке фигуру в золотистой, сверкающей на солнце тунике и наброшенном на плечи алом плаще. Даже издалека легата можно было легко узнать по большой голове и бычьей шее.

— Чего он теперь-то хочет? — пробормотал оптион.

Макрон издал тихий, горький смешок:

— Просто вышел удостовериться, что отделался от нас.

— Чего?

Оптион резко повернулся к Макрону, и центурион тут же пожалел о своей неосторожности. Он посмотрел на оптиона:

— А ты что думал, Сентий? Старина так хорошо к нам относится, что вышел помахать на прощание ручкой?

Оптион покраснел и, бросив взгляд через плечо, крикнул:

— Выровнять ряды. Вы же легионеры, а не какие-то засранцы из вспомогательных сил!

Макрона не обманула эта попытка Сентия замаскировать смущение, но мешать помощнику наводить порядок он не стал. Нет никакого вреда в том, чтобы не давать солдатам расслабляться. К тому же, пусть и опозоренные, они все равно оставались легионерами, и Макрон был намерен не позволить им об этом забыть. Кроме того, его серьезно тревожило то, что ждало их впереди, и не только потому, что когорте предстояло вызвать опасность на себя. В этом как раз нет ничего необычного, просто часть солдатской службы. Вчера вечером Максимий изложил командному составу когорты суть поставленной задачи со столь невозмутимым видом, словно речь шла лишь о возможности сурово посчитаться с родичами тех вражеских воинов, которых командир когорты обвинял в подрыве своей репутации. «Да, много крови прольется после того, как Третья когорта явится в маленькую мирную долину, раскинувшуюся рядом с болотом. И не только из-за бойцов когорты, — подумалось Макрону. — Если Катон и его товарищи попадут в руки бриттов в то время, когда когорта примется за свою кровавую работу, вражеские воины наверняка сочтут необходимым предать каждого пленного римлянина долгой и мучительной казни».

Пока когорта уныло маршировала по тропе, ведущей на запад, Макрон оглянулся назад, на укрепленный лагерь. Центурион поневоле задумался, не в последний ли раз он смотрит на Второй легион. А уж в том, что никогда не увидит Катона живым, Макрон был почти уверен. Преследуемый бывшими соратниками и пытающийся спрятаться от врагов неопытный юнец рано или поздно будет обнаружен — или теми или другими. И тогда ему предстоит смерть с мечом в руке в ходе короткой кровопролитной стычки или неизбежная казнь. Вероятно, решил центурион, он уже мертв. В таком случае и сам Макрон скоро встретится с ним среди теней, на том берегу Стикса.

Глава 27

— Ночью умер Гонорий, — пробормотал Фигул, присев на корточки рядом с тлеющими остатками походного костра.

Катон сидел напротив на давным-давно упавшем, покрытом лишайником и ярко-желтыми грибами древесном стволе. Центурион кутался в батавский плащ и изо всех сил старался не дрожать.

— Ну он из них последний.

— Так точно, командир.

Фигул кивнул, протянул руки к серому пеплу и слегка улыбнулся, чувствуя, как согреваются пальцы.

— Нас осталось двадцать восемь.