Добывайки

– А чтобы ты не прыгнула на меня, – раздался наконец удивлённый шёпот, – чтобы не поцарапала меня своими противными тощими руками.

Арриэтта уставилась на глаз, но с места не двинулась и снова спросила:

– Почему?

И опять её вопрос прозвенел как колокольчик, только теперь звон был холодный как лёд и колючий как иголка.

– Так бывает, – сказал голос. – Я сам видел. В Индии.

Арриэтта подумала о своём «Географическом справочнике Мальчика-с-пальчика» и сказала:

– Но мы сейчас не в Индии.

– Ты вышла из дома?

– Да.

– Откуда, из какой комнаты?

Арриэтта пристально посмотрела прямо в глаз, потом храбро заявила:

– Не скажу.

– Тогда я ударю тебя прутиком.

– Ударь! – заявила Арриэтта. – Ударь!

– Я подниму тебя и сломаю пополам.

Арриэтта встала на ноги и сделала два шага вперёд:

– Давай!

Раздался короткий вздох, и земля под её ногами задрожала: он откатился от неё и сел в траве – гора в зелёной вязаной рубашке. У него были светлые прямые волосы и золотистые ресницы.

– Стой, где стоишь! – закричал он.

Арриэтта сердито уставилась на него. Так вот что это такое… мальчишка. От страха она казалась сама себе лёгкой-прелёгкой.

– Тебе, верно, девять? – спросила она через минуту.

Он вспыхнул и взглянул на неё, тяжело дыша:

– Вот и нет! Десять! А тебе сколько?

– Четырнадцать будет в июне…

Снова наступило молчание. Арриэтта ждала, всё ещё дрожа.

– Ты умеешь читать? – спросил наконец мальчик.

– Конечно. А ты разве нет?

– Н-нет, – ответил он с запинкой. – То есть да… То есть… я приехал из Индии.

– Ну и что с того? – удивилась Арриэтта.

– Если ты родился в Индии, у тебя два языка. А если у тебя два языка, ты не можешь читать… то есть можешь, но не очень хорошо.

Арриэтта, глядя на него во все глаза, подумала: «Ну и чудище, настоящая гора», – потом спросила:

– А из этого вырастаешь?

Он чуть подвинулся, и она почувствовала, как от его тени на неё пахнуло холодом…

– О да, постепенно это проходит. У моих сестёр тоже было два языка, а теперь больше нет. Они могут прочитать какую хочешь книжку из тех, что лежат в классной комнате.

– И я могу, – быстро проговорила Арриэтта. – Если кто-нибудь будет её держать и переворачивать страницы. У меня один язык. Я всё могу читать.

– А вслух – тоже можешь?

– Конечно.

– Ты подождёшь, пока я сбегаю наверх и принесу книгу?

Ей очень хотелось показать, как хорошо она читает, но тут в её глазах промелькнул испуг.

– Только…

– В чём дело? Что «только»? – Мальчик уже был на ногах и возвышался над ней как башня.

– Сколько в этом доме дверей? – спросила Арриэтта, прищурившись, потому что смотрела на него против света.

Он опустился на одно колено и переспросил:

– Дверей? Наружных дверей?

– Да.

– Ну, парадная, чёрный ход сзади, дверь из комнаты, где хранятся охотничьи ружья, ещё из буфетной… и французские окна в гостиной.

– Понимаешь, – сказала Арриэтта, – там, в холле, мой отец работает как раз у парадной двери. Он… он не любит, когда ему мешают.

– Работает? – удивился мальчик. – А что он делает?

– Добывает материал для щётки.

– Тогда я пойду через чёрный ход. – Он сделал несколько шагов, но вдруг остановился, снова подошёл к ней и минуту постоял в замешательстве, затем, покраснев, спросил: – Ты умеешь летать?

– Нет, – удивлённо ответила Арриэтта. – А ты?

Он покраснел ещё гуще и сердито сказал:

– Конечно, нет. Я не эльф и не фея.

– И я тоже нет. Их вообще не существует. Я в них не верю.

Мальчик как-то странно на неё посмотрел.

– Ты в них не веришь?

– Нет. А ты?

– Конечно, нет!

«Право же, – подумала она, – какой сердитый мальчик», – но, чтобы умилостивить его, сказала:

– Моя мама в них верит. Она говорит, что видела однажды одного эльфа, ещё когда была девочкой и жила со своими родителями за песчаной кучей у гончарни.

Мальчик присел на корточки, и она почувствовала его горячее дыхание на своём лице, когда он спросил:

– На что он был похож?

– Ростом со светлячка и с крылышками, как у стрекозы. У него было крошечное личико, рассказывала мама, оно светилось и словно искрилось, и крошечные ручки. Личико всё время менялось, улыбалось и как будто мерцало. Казалось, рассказывала она, что он что-то говорит, очень быстро, но ей не было слышно ни звука.

– Ах! – воскликнул мальчик. – Как интересно! А куда он подевался?

– Исчез, – сказала Арриэтта. – Когда мама его увидела, ей показалось, что он запутался в паутине. Но было темно. Это случилось после чая. А зимой в пять часов уже темно.

– О-о-о!.. – протянул мальчик и, подняв с земли два лепестка вишни, сложил их сандвичем и принялся медленно жевать. Потом, уставившись в стену дома, добавил: – Представь, что ты увидела посредине портьеры маленького, величиной с карандаш человечка с синей заплатой на штанах и с кукольной чашкой в руке… ты бы не подумала, что это эльф?

– Нет, – сказала Арриэтта, – я бы подумала, что это мой папа.

– Да? – произнёс мальчик и нахмурился. – А у твоего папы синяя заплата на штанах?

– Не на парадных. На тех, в которых он ходит на работу.

– О-о-о!.. – снова протянул мальчик. – А много таких человечков, как он?

– Нет. Мы не похожи друг на друга.

– Я хочу сказать – таких крошечных.

Арриэтта рассмеялась.