Дочь алхимика

— Первые отголоски бунта подавлены, и на улицах стало заметно тише. Только расслабляться пока рано. — Он прямо посмотрел на цесаревича, открыто обозначая перспективы, и немедленно продолжил: — Старый алхимик должен выжить — Поляковы обещали. А там, как придет в себя, многое прояснится. Необходимо будет, конечно, задержать еще с полдюжины отпрысков древней крови — это помимо тех, что выходят на улицу. Но… до бала дотянем. Дальше — твоя задача, не подкачай. Женишься, тут же заведешь наследника, и за год-другой разумного правления престол окрепнет — в этом я абсолютно уверен.

Цесаревич тут же изменился в лице, мигом лишившись благодушного выражения. Положил руку на высокий подлокотник, выровняв спину, и сделал слишком крупный глоток.

— Видел Третьякову?

Маркиз кивнул, все еще не понимая, к чему клонит друг, но тот решил не тянуть с объяснениями:

— Не нравится мне она. Помимо того, что невзрачна, как серая мышь, так еще и…

— И — что? — уточнил Николай Георгиевич, внимательно наблюдая за другом.

— Вот скажи мне, Коля, — цесаревич резко развернулся в сторону огненного мага, — ты ведь тоже женился не из великой любви. И все же… только слепой мог бы не заметить эту искру между вами. Ты даже не позаботился о слухах, которые, безусловно, поползут после сегодняшнего раута. А все из-за твоей несдержанности: малышка могла бы танцевать и с кем-то другим, так положено в свете. Никго ведь не претендовал на твои права в постели…

— Она моя жена, — предупреждающе произнес Николай. — А слухи меня заботят мало. Как и сам свет.

— Слухи… А что с заданием, которое ты провалил из-за своей Ольги? — Павел нехотя укорил друга. — Ты не подумай, я не пеняю, не со зла… просто… не тянет меня к Третьяковой, понимаешь? Вот никак! И если говорить совсем по-честному — то прямо наоборот. Однако ж матушка…

Наследник мог сказать куда больше, только был вынужден резко прерваться, когда увидел, что правая ладонь его друга вспыхнула огнем — мощным, яростным, за которым на лице лучшего боевого мага империи проступило отчаяние и почти сразу проявился… испуг.

А испуганным своего чиноначальника цесаревич не видел еще никогда.

Вскочив вслед за маркизом, он ухватил того за локоть, прежде чем господин Левшин вспыхнул в пламени, пояснив:

— На родовой дом герцога Соколова напали!

Дрожащими руками координаты закладывались плохо. Дерганые пальцы, торопясь, раз за разом стирали горящие символы, пока маркиз не мог сделать ни единого полного вдоха. Вязь из заданных точек прерывалась почти в самый последний момент, и приходилось начинать все заново. А времени у него не оставалось…

Но вот огонь вокруг боевого мага взвился — и тут же выплюнул его на усеянную мелкой крошкой каменную дорогу, возле которой корявым, изуродованным и вырванным с корнем деревом стоял разрушенный дом старого герцога. Будто после урагана, он лишился одного крыла, и, метнувшись туда, господин Левшин тут же с облегчением выдохнул: она, его испуганная маркиза, была здесь.

Обескураженно озираясь по сторонам, Ольга стояла на ночном ветру в одной лишь тонкой ночной рубашке до самых пят и выглядела такой растерянной, что у огненного мага защемило сердце.

А ведь это он виноват, что отпустил ее, — хотелось стать для этой несчастной девочки кем-то лучшим, чем он был на самом деле.

Ежесекундно коря себя за недальновидность, из-за которой чуть не потерял свою супругу, господин Левшин не сразу разглядел мертвенное зеленоватое свечение — и слова вырвались сами собой:

— Не стоит туда идти, Ольга. В этих руинах никто выжить не смог.

Плечи девушки затряслись, а сама она медленно опустилась на разбитый камень. Обхватила себя руками, тщетно пытаясь укрыться от промозглой ночи, и с нескрываемой болью посмотрела на него.

Не в силах больше стоять в стороне, Николай бросился к ней, по пути срывая с себя элегантный фрак. Помог продеть дрожащие руки в слишком длинные для нее рукава, и бережно укутал жену оставшейся тканью, которой с лихвой хватило едва ли не до самых колен. Молниеносно сгреб ее в охапку, стараясь скорее убрать от этого убийственного камня и безжалостного ветра, и, заботливо подхватив на руки легкое тельце, слишком уставшее от пережитого потрясения и потому не способное сопротивляться, огненным вихрем перенесся в загородный дом.

Пока портал прокладывал путь в родовое поместье, маркиз слышал лишь яростные звуки пламенной стихии, готовые смести любого, кто осмелился бы встать на его пути. Но когда переход выбросил их в хозяйской спальне, он наконец смог разобрать едва заметные рыдания своей маркизы.

— Ольга… — Николай мягко коснулся ее щеки, тщетно пытаясь стереть с нее ручейки горячих слез. — Прошу вас, не плачьте…

Плечи девушки беззвучно затряслись, пустив по коже волну мелкой дрожи, а сама она только сильнее вжалась в его тело, словно пытаясь найти в нем надежную защиту. Тоненькие ледяные пальчики смяли шелковую ткань белоснежной сорочки, когда полным боли и разочарования голосом Ольга спросила: