Дочь алхимика

— Это я? Это ведь все я, верно? — Она подняла слегка раскрасневшиеся глаза к лицу мужа, пронзительно глубоко вглядываясь в малейшие изменения, и снова с нестерпимой горечью спросила: — Прошу вас, Николай, скажите мне правду: их убила я?

Огненный маг отшатнулся. Осознание отвратительной реальности подействовало на него отрезвляюще, и он впервые взглянул на события последней недели глазами этой бедной девушки. В памяти болезненно остро воскресли несколько дней, проведенных рядом с Ольгой, и Николай вдруг отчетливо понял весь расчет врага.

Это ведь очень умно: сначала отнять у малышки отца — горячо любящего, но делающего все, чтобы она этого не знала. Но просто убить главу алхимического факультета нельзя, мало, потому как… золото… ливиум опять же… власть, даруемая ими… А вот объявить изменником — в самый раз, чтобы, доказав вину всего рода, разом лишить единственную наследницу имени и денег.

Многолетний замысел четвертого графа Ершова раскрылся перед ним так же, как и задумка врага, и теперь огненный маг не сомневался ни минуты: главный алхимик, попав в жернова измены имперскому дому, пожелал сберечь свою дочь, рожденную с невероятно мощным даром, единственно верным способом — лишив ее семьи еще до того, как его отважились убить. Это сделало ее сильной, невероятно сильной — ведь она и так потеряла все на свете.

Но взамен отцу нужно было подбросить кого-то другого… служащего. Человека, готового из верности императору смести все доводы логики, поверив: она, эта семнадцатилетняя девочка, способна предать.

А все-таки их враг умен…

Николай впервые так четко осознал это, потому как заговорщик смог просчитать главное: на роль ведущего следователя молодой цесаревич выберет его — огненного мага, чиноначальника особого кабинета министерства. Человека без веры в людей, без жалости и… да, без сердца.

«И ведь не ошиблись», — с горечью подумал Николай, вспомнив, как за прошедшее время он не выказал молодой графине ни капли сочувствия, раз за разом подвергая ее все новым испытаниям и подозревая на каждом шагу, ища предательство там, где его не могло существовать вовсе.

Что дальше? А дальше всего-то и нужно было, что снова и снова испытывать юный разум и невероятную силу духа, подбрасывая препятствия одно за другим: встречу с некромантом в лесу под Хвойным… нападение графини Зайцевой… записку с воздушным порталом, перенесшую Ольгу в старый порт… и завершить все этой ночью.

Огненный маг не знал, не мог знать наверняка, переживет ли эта девушка гибель единственных родственников. Он даже не понимал, возможно ли преодолеть нечто подобное…

Кровь резко прилила к лицу, пока он вглядывался в такие милые черты молодой жены, пытаясь найти в них вполне заслуженную ненависть и обиду. Но в огромных синих глазах, затуманенных нестерпимой болью, жил лишь щемящий душу вопрос, и огненный маг в который раз упрекнул себя: а ведь она снова оказалась гораздо храбрее его.

Эта смелая девочка пошла на опознание отца глубокой ночью, гордо распрямив плечи и попытавшись доказать ему, едва заслуживающему одного ее взгляда, что она невиновна. Согласилась помочь короне даже после того, как он глубоко унизил ее, поцеловав безо всякого разрешения и позволив себе в карете совершенно немыслимое…

Господи, каким же ничтожеством казался он сам себе рядом с нею! А она…

Он снова оглядел хрупкую фигурку, едва заметно дрожащую у него в руках. До чего же довели эту умную, смелую и решительную девочку, раз она смогла допустить, чтобы ее семья стала жертвой пробуждающейся в ней самой силы? И как он сам позволил подобному случиться?

— Это ведь все мой просыпающийся дар, верно? — в очередной раз спросила она, не отводя от него взгляда, со смелой решимостью настаивая: — Не стоит жалеть меня, прошу вас! Я должна знать правду!

Она с размаху опустила кулаки ему на грудь, пытаясь выбить из него болезненную правду, но это не принесло ему ни капли боли. Вся боль, на которую было способно сердце огненного мага, сейчас жила в глазах напротив, и он как можно мягче произнес:

— Вы ни в чем не виноваты, Ольга. Боюсь, во всем случившемся виноват только я. — Николай никогда бы не подумал, что способен так открыто признать свою ошибку. Но даже это признание не давало уверенности, что жена простит его. — Это из-за меня выжил некромант, напавший на ваших близких… и из-за меня заговор не был раскрыт вовремя.

— Бросьте, Николай! Вам и самому известно, что во мне течет кровь Воробьевых! Наверняка отец недаром прятал меня в Хвойном! Он ведь не глупец…

— Такой силы, что сокрушила ваш родовой дом, не найдется ни у кого в Старороссии! Боюсь, даже некромант сотворил это не в одиночку…

— Не хочу больше слышать, как вы успокаиваете меня! — Девушка яростно попыталась вырваться из его объятий. Бешено колотя кулаками в его грудь, она едва ли отдавала отчет своим поступкам. — Скажите мне, Николай, зачем я вам?! Без меня… без меня вы были бы гораздо сильнее, не отвлекаясь на спасение последнего отпрыска двух высоких родов…