Дочь фортуны

Партия изможденных чилийцев решила, что пора где-то остановиться. Они пришли в долину Американ-Ривер под палящим зноем; у них остались только два мула и конь Элизы – остальные животные пали по дороге. Земля была сухая и растрескавшаяся, на берегу росли только сосны и дубы, но чистая бурная река крутыми порогами спускалась с гор, острым ножом перерезая долину. По обоим берегам выстроились бесконечные ряды мужчин с лопатами: они ссыпали землю в ведра, а потом просеивали через устройство, похожее на детскую колыбель. Солнце палило старателям голову, ноги стыли в ледяной воде, одежда промокала; эти люди спали на голой земле, не выпуская из рук оружия, ели черствый хлеб и солонину, пили воду, взбаламученную сотнями копателей вверх по течению, и такой низкопробный алкоголь, что у одних не выдерживала печень, а другие сходили с ума. В первые же дни на глазах у Элизы погибли двое мужчин – они корчились от боли и исходили пенистым холерным потом; девушка возблагодарила мудрость Тао Цяня, который не позволял ей пить некипяченую воду. Как бы ни донимала жажда, Элиза всегда дожидалась вечера и общего привала, чтобы заварить себе чай или мате. Время от времени раздавались ликующие возгласы – кому-то посчастливилось найти самородок, – но большинству приходилось довольствоваться несколькими граммами драгоценного металла после отработки тонн бесполезной земли. Считаные месяцы назад в прозрачной воде можно было разглядеть крупицы золота, но теперь человеческая жадность взбаламутила природу, ландшафт переменился из-за гигантских ям и холмов из земли и булыжников, реки и ручейки текли по новым руслам, вода заполняла бессчетные лужицы, на месте леса лежали голые стволы. Чтобы добраться до золота, требовались титанические усилия.

Элиза не собиралась здесь оставаться, но она была измотана и не нашла в себе сил продолжать странствие в одиночку. Ее товарищи заняли место в конце линии старателей, довольно далеко от маленького поселка, который вырос на прииске, – там размещалась таверна и лавка для покупки самого необходимого. Соседний участок занимали три орегонца – они работали и пили с нечеловеческим упорством; эти парни не стали тратить время на приветствия, но сразу заявили, что у черненьких нет никакого права ковыряться в американской земле. Один из чилийцев резко возразил, что и у них тоже нет прав, эта земля принадлежит индейцам, и перебранка уже грозила перерасти в перестрелку, но спорщиков вовремя уняли. Вдоль реки все издавало невообразимый шум: лопаты, кирки, плеск воды, скрежет камней, брань старателей, но небо было ясное, а воздух пах лавром. Полумертвые от усталости чилийцы рухнули на землю, а липовый Элиас Андьета уже разводил костер, чтобы приготовить кофе, и поил своего коня. Сжалившись над несчастными мулами, хотя это были и не ее животные, Элиза сняла с них поклажу и напоила, чтобы они хоть немного отдохнули. От усталости у Элизы мутилось в глазах, она едва справлялась с дрожью в коленях; Тао Цянь был прав, предупреждая, что ей сперва нужно восстановить силы, а уж потом кидаться в новую авантюру. Элиза думала о хижине из брезента и досок: в это время Тао Цянь, наверно, погружен в медитацию или выводит красивые письмена с помощью кисточки и китайских чернил. Элиза улыбнулась, осознав, что тоска по родным местам почему-то возвращает ее не в уютную комнату для рукоделия мисс Розы и не в теплую кухню няни Фресии. «Как же я изменилась», – вздохнула девушка, глядя на свои руки, покрытые волдырями и обожженные немилосердным солнцем.