Дочь торговца шелком

– Я забыла их открыть. А Беттин ушла. – Лиза пожала плечами. – Я не слишком скучаю, но работы накопилось. А замену найти практически невозможно.

– У меня тоже все вверх дном.

– Но решение ты знаешь.

– Открыть окна и впустить внутрь благоухающий воздух? Приготовить запеченный камамбер?

– Или вишневый клафути[12]. Что скажешь?

Лиза порылась в шкафчиках в поисках ингредиентов для пирога, а Николь открыла окна и дверь черного хода. На кухне сразу стало прохладнее.

– Так что происходит? – Она кивнула в сторону лестницы. – Там.

– В последнее время твоя сестра очень расстроена. На прошлой неделе она ездила в Хюэ вместе с Марком.

Лиза состроила гримасу.

– Тебе он не нравится?

– Нравится. Дело не в этом. Когда она вернулась… что ж, скажем так, в раю не все так спокойно. Не хочу сказать, что мне ее не жаль, но…

– Думаешь, Марк ее не любит? – Николь заметила, как у нее подпрыгнуло сердце. – И поэтому она уехала?

– Очевидно, что она расстроилась. – Лиза замолчала. – Да что я вообще знаю?

– Лиза, ты знаешь больше, чем кто-либо другой. Как и всегда.

Глава 21

Напряжение в городе росло. Изредка слышались выстрелы, изменилась сама атмосфера. Стоило сто раз подумать, куда пойти и с кем встретиться. По пыльным улицам носились курицы, коты нежились на солнышке, но Ханой превратился в город теней. Большую часть времени Николь сидела на деревянной скамейке верхнего этажа магазина, стараясь чем-нибудь занять себя. В остальное время она всматривалась в даль, вслушиваясь в голоса солдат или стук армейских ботинок. Чан так и не позвонил, хотя она на это надеялась. Должно быть, он считал, что все телефоны прослушиваются французами. Он мог поговорить с ней лишь при личной встрече, но сейчас находился далеко на севере, и Николь понятия не имела, что происходит.

Никто не пришел к ней насчет туннелей, а Чан объявился только несколько недель спустя. Как-то днем Николь уже собиралась закрыть магазин – опустила жалюзи, держа в руках ключи, и тут увидела его. Николь сразу же заметила, как он исхудал. Чан снял шейный платок и вытер им лицо. Выглядел он изможденным. На его коже отчетливо проступало родимое пятно, череп был гладко выбрит, а когда Чан обнял ее, она ощутила его выступающие ребра. Пелена слез застлала ей глаза, а радость оказалась столь сильной, что Николь позабыла о всякой слежке.

– Нам лучше зайти. – Чан потянул ее внутрь.

– Конечно.

Опомнившись, Николь закрыла дверь.

Чан достал что-то из кармана. К удивлению Николь, он протянул ей плитку шоколада.

– Шоколад! Чан, где ты был? Я не знала, жив ты или мертв!

– Я был в Баккане. Это один из центров сопротивления. Николь, ты бы только его видела!

Она выглянула на улицу.

– Дай я сперва запру дверь, а потом все расскажешь.

Чан не мог остановить поток слов. Николь слушала его, а мысли мчались вперед. С горящим взглядом он рассказывал о присоединившейся к ним интеллигенции, об актерах, певцах и музыкантах. Чан поведал ей, что Вьетминь прячет в горах запасы риса, оставляя его на черный день. В пещерах оборудуют фабрики, где делают все – от мыла до амуниции.

– Когда в сорок седьмом французы разбомбили Баккан, мы ушли в горы. Они думали, что сотрут нас с лица земли, захватив наших лидеров и уничтожив армию. Но это не сработало.

– И что происходит теперь?

– Война, – ответил Чан. – С нами крестьяне. Скоро французов ждет сокрушительное поражение.

– Почему ты не связался со мной? Я думала, что ты погиб.

– Слишком опасно. Американцы пристально за тобой следили.

– Марк?

Чан кивнул.

– Теперь ЦРУ тесно сотрудничает с французами, обменивается разведданными о наших передвижениях. Они учат других обманывать и предавать, называя это методами работы разведки. Им нельзя доверять. Закрой магазин, Николь, и поехали со мной.

– Но я не могу сражаться.

Потрясенная его словами о Марке, Николь поняла, что ее жизнь раскололась надвое.

– Если ты останешься, он будет манипулировать тобою. А у нас ты можешь выступать в представлениях. Есть несколько гастролирующих театральных трупп, которые просвещают людей.

– Пропаганда?

– Можно сказать и так. Я называю это просвещением. Только музыка может так вдохновлять крестьян. Зачем растрачивать свою жизнь, притворяясь тем, кем ты не являешься? Идем с нами!

– Ты только поэтому пришел на премьеру? Проверить, хорошо ли я пою?

– Я и так знал, что хорошо. Но я привел еще одного человека, чтобы показать и ему. Он композитор, пишет чудесные песни на основе народных сказок. Труппы путешествуют по пригородам, выступая для армейских отрядов и в деревнях. Иногда ставят пьесы. Как бродячие менестрели, несущие послание.

– Чтобы внушить людям ненависть к Франции. – Николь покачала головой. – Не забывай, я наполовину француженка.

– Я же говорил тебе. Настанет момент, когда придется выбирать.

– Но я не могу повернуться спиной к семье. В любом случае Вьетминь не примет меня.

Чан покачал головой:

– Мне кажется, ты ошибаешься.