Дочери Ялты. Черчилли, Рузвельты и Гарриманы: история любви и войны

Тревоги Анны по случаю дебюта, однако, вскоре сменились ещё более болезненными чувствами. Двоюродная тётя Сюзи оказалась ужасной сплетницей и однажды принялась рассказывать Анне о том, «какой ужас» приключился несколькими годами ранее. Пока Франклин служил помощником министра ВМС США, у него, оказывается, «был роман с другой женщиной». Об этом адюльтере «в то время очень много сплетничали», и многие подозревали, что Франклин вот-вот с нею сбежит, но «слава богу, ничего подобного не случилось». Под «ничего подобного» имелся в виду развод. А с пассией отца, заявила Сюзи, Анна и сама была знакома: это Люси Мерсер{523}.

Внезапно многие неприятные вещи, годами смущавшие Анну и плохо укладывавшиеся у неё в голове, сложились в логически стройную картину. Ей стало понятно, к примеру, почему Франклин стал проводить всё меньше и меньше времени в кругу семьи в Кампобелло в бытность помощником военно-морского министра; или почему родители, между которыми некогда была если и не великая пылкая любовь, то хотя бы искренняя тёплая близость, вдруг совершенно друг к другу охладели; или почему её мать вдруг заказала постройку для себя отдельного коттеджа в лесу за милю с лишним от семейного дома{524}. Анна растерялась, не зная, как ей быть. Ни поделиться с кем бы то ни было чудовищным грузом, навешенным на неё Сюзи Пэриш, ни хотя бы удостовериться в правдивости рассказанной ею истории Анна возможности не имела{525}.

Так она и носила эту злосчастную тайну в себе, пока через несколько месяцев Элеонора вдруг сама не выложила дочери всё как на духу в разговоре с глазу на глаз. Они как раз остались тогда дома вдвоем, и мать вдруг разоткровенничалась и подтвердила всё, что Анна ранее услышала от тёти Сюзи. В 1917 году, поведала ей Элеонора, Люси, уволившись от них, вступила в женское подразделение ВМС, откуда её вскоре отрядили в министерство под прямое начало Франклина. Было ли это подстроено или просто так совпало, Элеонора дочери не сказала, да и какая разница, – главное, что втайне от неё у Франклина с Люси целый год был роман. Узнала об этом Элеонора по чистой случайности лишь в 1918 году, найдя пачку любовных писем от Люси среди вещей Франклина, когда распаковывала чемодан супруга, вернувшегося больным из командировки в Европу. Взбешённая и смертельно уязвлённая Элеонора предложила Франклину развод, но тот разводиться отказался наотрез, поскольку развод поставил бы крест на его политической карьере. Вместо этого он клятвенно пообещал ей никогда более не видеться с Люси{526}.

В девичестве Анна страшно злилась на мать, которая сначала отослала её в манхэттенскую школу-пансион, а затем принудила к дебюту в светском обществе. Теперь же всякая враждебность разом испарилась. Анна впервые познала, что такое истинная «злость – злость на отца» за лютую обиду, причинённую матери{527}. Она посчитала себя поставленной перед выбором, на чью сторону встать. Хотя с Элеонорой они никогда по-настоящему близки не были, Анна испытывала чувство естественной женской солидарности с матерью{528}. К тому же нехорошие предчувствия зашевелились где-то в глубине сознания Анны. Её обуял страх, что если такая женщина, как её мать, стала жертвой мужского предательства, значит, «то же самое может запросто случиться и с нею самой»{529}.

Данную Элеоноре клятву вычеркнуть Люси из своей жизни Франклин, между прочим, не сдержал. В 1920 году Люси вышла замуж за Уинтропа Резерфорда, богатого вдовца с шестью детьми от первого брака, но и это не помешало Франклину и Люси продолжать переписку. Франклин даже втайне организовал для Люси приглашение на свою первую инаугурацию в 1933 году. Ещё позже, в 1941 году, когда Резерфорд слёг после инсульта, Рузвельт по своим каналам устроил мужа Люси в Военно-медицинский центр Уолтера Рида в Вашингтоне. В марте 1944 года Уинтроп Резерфорд скончался, оставив пятидесятитрёхлетнюю Люси вдовой.

Как-то вечером, месяца через три после смерти Резерфорда, Франклин вдруг обратился к Анне с деликатным вопросом. Дело было в начале лета, через считанные месяцы после переезда Анны обратно в Белый дом. Элеонора тогда отбыла почти на четыре недели в Гайд-Парк, оставив Анну исполнять обязанности первой леди на время своей отлучки{530}. Не будет ли Анна против, спросил отец, если он «пригласит на ужин очень близкого друга». Сама постановка вопроса звучала нелепо. Как президент, отец волен был приглашать к себе в Белый дом кого заблагорассудится, не спрашивая разрешения у номинальной хозяйки, кто бы эту роль ни исполнял. Но Анна быстро догадалась, что это за загадочный гость, точнее гостья, и почему отец спрашивает у неё разрешения, точнее благословения на её приглашения. Он намеревался пригласить к ним Люси.