Доктор Безымянный

Темнѣло, наступалъ вечеръ. Слуги-туземцы безмолвно внесли уже почти совсѣмъ накрытый столъ. Вездѣ между колоннами были подвѣшены роговые стеклянные фонарики, имѣвшіе форму цвѣтовъ и распространявшіе по всей террасѣ фантастическій розоватый цвѣтъ. Никакихъ занавѣсокъ противъ комаровъ и другой мошкары не было нужно, такъ какъ подъ голубыми сводами террасы уже рѣяли въ воздухѣ ночные бенгальскіе зяблики, эти страшныя птицы съ мягкимъ и пушистымъ опереніемъ лазореваго цвѣта съ черными пятнами. Въ присутствіи этихъ птицъ нечего опасаться укусовъ москитовъ: ихъ зоркій глазъ и жадный клювъ не даютъ пощады ни одному вредному насѣкомому.

Между тѣмъ на небѣ одна за другой зажглись звѣзды, на сонную землю заструился темный цвѣтъ луны.

Старая Гариба покорно склонилась передъ своей госпожей, скрестивъ руки на груди.

-- "Наиндра! Поцѣлуй неба, улыбка мірозданія, обожаемая госпожа распростертыхъ передъ тобой слугъ", такъ докладывала она, "столъ уже накрытъ и уставленъ всевозможными явствами, которыя ожидаютъ твоего прикосновенія, царица красоты".

Красавица равнодушно дала отвести себя на свое мѣсто, и вокругъ небольшого столика изъ Японскаго лака, покрытаго длинной шелковой скатертью, молча усѣлись, Безымянный, Сигаль и Анооръ.

Въ двухъ шагахъ отъ стола стоялъ высокій, рослый туземецъ, одѣтый въ бѣлую одежду съ краснымъ тюрбаномъ (отличительный признакъ дворецкаго) и ожидалъ малѣйшаго приказанія господъ.

Слабоумная на мгновеніе остановила на немъ свой равнодушный безучастный взоръ, затѣмъ отвела его и стала машинально ѣсть то, что было положено на ея тарелку.

Докторъ Безымянный тоже бросилъ разсѣянный взглядъ на дворецкаго, и едва замѣтная усмѣшка скользнула по его губамъ, послѣ чего онъ пересталъ совершенно обращать на то вниманіе.

Сигаль, по обыкновенію, болталъ безъ умолку.

-- "Да, что ни говори, а имѣть такой отель въ окрестности Парижа, да 100 тысячъ годового дохода -- весьма пріятно, если-бы у меня все это было, я-бы отдалъ Анооръ въ одинъ изъ лучшихъ пансіоновъ для дѣвицъ, чтобы она сдѣлалась настоящей француженкой, а самъ каждое утро провожалъ-бы ее туда и каждый вечеръ привозилъ-бы ее обратно домой. А когда она-бы сдала экзаменъ, все дѣло-бы съ концомъ!.."

-- Ну, а потомъ что? спросилъ Безымянный,-- чтобы стала дѣлать Анооръ, окончивъ свое образованіе?

-- Да ничего; это, кажется, самое пріятное занятіе, отвѣчалъ мальчуганъ.

-- Вотъ какъ? Но вѣдь ей-же будетъ скучно?

-- О нѣтъ! съ живостью подхватилъ Сигаль,-- мы-бы посѣщали балы, концерты, театръ, скачки, вечера, ѣздили-бы кататься, устраивали-бы прогулки, пикники, вотъ-бы и не было времени скучать. Не правда-ли m-lle Анооръ, вамъ было-бы весело?

-- Я думаю, что да, отвѣчала дѣвушка,-- но я не знаю... если отецъ...

-- Нѣтъ, Сигаль, перебилъ ее докторъ,-- желая сдѣлать изъ нашей Анооръ парижанку, ты только испортишь ея хорошую, непосредственную натуру.

-- Да что вы! Парижанки такъ обаятельны и прекрасные, что ни одна женщина другой страны не можетъ сравниться съ ними.

Безымянный съ улыбкой слушалъ разговоръ маленькаго француза.

-- Не спорю, но все-же дѣвушка не можетъ проводить всю жизнь въ удовольствіяхъ и развлеченіяхъ, у нея должна быть другая цѣль въ жизни.

-- Ну, да!..

-- Ты сейчасъ разсуждалъ какъ настоящій опекунъ, въ такомъ случаѣ на тебѣ лежитъ обязанность позаботиться о томъ, чтобы пристроить свою воспитанницу,

-- Т. е. какъ пристроить?

-- Ну, выдать замужъ.

-- Замужъ! повторилъ Сигаль и лицо его вытянулось и потеряло свое веселое выраженіе.

-- Ну, конечно, всякая дѣвушка должна выйти замужъ, продолжалъ докторъ, а ты, какъ опекунъ, долженъ будешь направить ея выборъ. Такъ скажи, какого мужа ты-бы выбралъ для Анооръ!

-- Она не можетъ выйти за человѣка, у котораго нѣтъ ни гроша за душой.

-- Да конечно. Въ такомъ случаѣ надо выдать ее за богача, аристократа.

-- Знаю я вашихъ богачей, аристократовъ,-- подхватилъ Сигаль, воткнутъ себѣ гвоздику въ петличку, пофабрятъ усы и воображаютъ себя совершенствами. Да Анооръ умерла-бы съ тоски съ такимъ мужемъ, а если-бы она умерла, я-бы убилъ этого негодяя -- со слезами на глазахъ закончилъ мальчуганъ.

Щеки его горѣли; лицо дышало энергіей, и рѣшимостью. Но вдругъ онъ пркраснѣлъ еще больше и опустилъ глаза на столъ.

Дѣло въ томъ, что при послѣднихъ словахъ глаза его встрѣтились съ глазами молодой дѣвушки и Сигаль прочелъ во взглядѣ Анооръ то, что заставило его смущенно опустить голову. Молодые люди поняли что любятъ другъ друга и передъ ними раскрылся цѣлый міръ радостныхъ грезъ и счастливыхъ чувствъ, имъ стало ясно, что они созданы другъ для друга.

Въ это время дворецкій обносилъ гостей превосходными фруктами.

Ананасы, персики, бананы, груши и массивныя грозди винограда красивой пирамидой наполняли изящную золотую корзину тончайшей филиграновой работы.