Доктор Гарин

Альбина вышла за дверь, и послышался звук закрываемой задвижки. И всё стихло. Доктор остался один с пятью кучами человеческого. Солнечные лучи сквозь прорехи в стенах падали на кучи, высвечивая отдельные предметы: чёрная майка с надписью Vladivostok 2055, аккордеон, футбольный мяч, сапог, шмат умного теста, пиджак, мотоциклетный шлем.

Гарин стал обходить кучи, разглядывая их. В хранилище человеческого было тихо, только в прорехи долетали звуки города чернышей. Гарин увидел в куче игрушечную собаку. Он взял её. Это была лохматая собачка с большой головой и маленьким телом на коротеньких лапах. Обычно у таких на брюшке была кнопка, приводящая их в движение. Или надо было дёрнуть собачку за ухо. Гарин нажал на брюшко, дёрнул за ухо. Но собака не ожила. Он присел и поставил собаку на корявый, волнистый пол. Собачка стояла, высунув красный язычок. Вздохнув, Гарин поднялся и пошёл искать то, что хотел. За час копошения в кучах он нашёл два ножа, упаковку бумажных полотенец, обычное полотенце, коробку печенья, зажигалку, пачку турецких сигарет, банку кока-колы, новый носовой платок с бабочками, хорошую дорожную сумку и две автомобильных аптечки. В одной из них вместе с традиционным набором антисептиков оказался обезболивающий спрей, бессмысленный крем для ступней, пачка снотворного и флакон с живородящим сорбентом. Вытянув из кучи квадратный ранец, он открыл его. Внутри лежала початая бутылка дешевого бурбона, косметичка и несколько книг: две по-китайски и одна по-русски – небольшая книга в мягком пластиковом переплёте:

Иван Железный

ВЕСЕННЯЯ ГРЫЗНЯ ГЭБУХ

Судя по жёлтым страницам, книга была ретро.

“Странное название…”

Гарин открыл первую страницу.

Едва весеннее солнышко коснулось макушек застоявшегося под снегом леса и с сосулек закапала первая капель, в своей укреплённой стальным каркасом и утеплённой волчьим мехом берлоге проснулась Красная гэбуха. Недолго поворочавшись, она проломила слежавшийся снежный наст и высунула наружу свою узкую морду с двойной челюстью и треугольными фасетчатыми глазами. Втянув в себя бодрящий весенний воздух, Красная гэбуха открыла пасть, выставила вторую челюсть и громко зевнула. Пошевелив онемелым за зиму телом, она полезла из берлоги. Солнце заблестело на её красной чешуе. Но, не успев вылезти, она вспомнила что-то неприятное, и алые глаза её уставились на протопленную паром отдушину в снегу: это шёл пар из берлоги гэбухи Синей, устроенной прямо рядом с обширной берлогой гэбухи Мохнатой. Красную гэбуху передёрнуло от ярости. Подползя к отдушине, она набрала в лёгкие побольше воздуха и плюнула в отдушину всей своей ядовитой слюной, накопившейся за зиму. В берлоге послышалась возня, и, воздымая снег, из неё вырвалась Синяя гэбуха и тут же вцепилась в горло Красной своими мощными педипальпами. Изогнувшись, Красная схватила Синюю за лиловое брюхо. Началась традиционная весенняя грызня гэбух. А в просторной, старой берлоге гэбухи Мохнатой, основательно выложенной человеческими черепами, заворочалось старое, обрюзгшее, но местами ещё сильное тело гэбухи-матери и глухо раздалось:

– Детки мои, живите дружно.

Гарин захлопнул книгу и швырнул в кучу.

“Что такое гэбуха? Гигантская сколопендра, что ли? Сейчас клонируют чёрт знает что, множат и множат сущности. Зачем?”

Он открыл бутылку с бурбоном, понюхал. К этому напитку он был ещё с молодости равнодушен. Но скотча в кучах не нашлось.

– За человеческое! – Гарин бутылкой поприветствовал кучи и сделал два больших глотка.

“А ничего!” – удовлетворённо выдохнул он.