Доктор Гарин

– А теперь – брюхо и муде! – приказал граф банщице, парящей его грудь.

Веник со свистом двинулся вниз по графскому телу.

Банщица окатила Ангелу из шайки, смывая мыльную пену. Графиня посмотрела на неё и в изумлении всплеснула руками:

– Oh mon Dieu! Это вы?! Господи! Только сейчас вас узнала!

– Wie, bitte?[34] – пролепетала порозовевшая Ангела мокрыми, расползшимися от жары губами.

Графиня перешла на французский. Ангела стала ей отвечать.

Банщица окатила Машу. Маша вышла из парной и бросилась в бассейн. Там плавали Гарин, Пак и граф Савва. Бассейн был небольшой, с греческой мозаикой.

– И я им всё, всё разрешил, решительно всё! – продолжал граф рассказывать Гарину. – Потому что они – крестьяне! И дороги мне. А кто они – алтайцы, казахи, русские, китайцы, – решительно всё равно! Только работай честно, не дури. Задуришь – на конюшню, розга ума вставит. Хотя мы с братцем – гуманисты, против порки, это супруга моя за розгу…

– Розга ум прочищает? – плавал, отфыркиваясь как морж, Гарин.

– Именно так моя светлая супруга и думает! В этом мы антагонисты… Голубушка! Как вам наши банные радости? – спросил граф Машу.

– Merci, очень вовремя.

– Баня всегда вовремя. – Пак выбралась из бассейна по лестнице и рухнула на шезлонг. – О-о-о-о… ну и денёк…

– Под пульками пришлось побегать?

– Пришлось.

– Нынче это здесь и рядом. Мой братец вон каждый день под пульками бегает. Добровольно! Завёл себе манеру на бригандов охотиться. Зачем? Какого рожна? “Для чистоты земли”. Утопия! Они как тараканы – где одного убил, там десять новых народятся. Их столько после Третьей войны по Алтаю бродит. А он – каждое утро на охоту с есаулом! Quelle absurdité!

– Донимают разбойники? – спросил Гарин и погрузился с головой.

– Да нет же, в том-то и дело! Как они способны нас донять, тут сторожевые башни с лучами, пушечки автоматические. Блажь, блажь и пагубная привычка!

– К убийству? – спросила Маша, обплывая графа.

– К войне! Всё не навоюется, Хемингвэй наш! И это после шестнадцати войн и двенадцати ранений! Дон Кишот!

– Кто Дон Кишот? Я?! – выкрикнул граф Данила, выбегая из парной и с разбега кидаясь в бассейн.

– Ты, ты, а кто ещё?!

Гарин всплыл, отфыркнулся:

– Ещё одна ато́мная бомба взорвалась?

Всплыл и граф Данила:

– Господа, не верьте ни единому слову моего брата. Он жёлтый пацифист.

– А ты – чёрный империалист! Всё… пойду-ка я… – Граф Савва выбрался из бассейна, надел махровый халат. – В каминном сегодня?

– В каминном, а где ещё? – подтвердил брат.

Граф Савва что-то запел и вышел.

– Вы были на шестнадцати войнах? – спросила Пак.

– В шестнадцати кампаниях, – уточнил граф. – А войн было всего три, как вы знаете.

Граф поплыл на спине.

– А я была только в двух кампаниях, – произнесла Пак.

– Барабинская и…? – Маша обняла Гарина сзади и поплыла на нём.

– Пермская. Самая первая.

– Там было горячо…

– Да.

– Много челове-е-ческого мяса, – пропела Маша в ухо Гарина. – Гарин, вы проголодались?

– Как-то нет пока…

– А я уже. Давайте с вами уплывём?

– Куда?

– К атлантам, например.

– Abgemacht![35] – пробасил он и вдруг нырнул, увлекая Машу с собой.

Ужин был устроен в каминном зале. Посреди большого зала с грубыми каменными стенами, прорезанными узкими мозаичными окнами, с высоким потолком и пылающим камином стоял длинный сервированный стол, за которым расположились оба графа, графиня, трое пожилых и двое молодых родственников семьи Сугробовых, приживалка блаженная Агафья, поп сугробовской церкви с попадьёй и дьяконом, астролог Моно, есаул Пров Петров, а также и прибывшие с Гариным гости, за исключением Штерна. Семеро слуг в бархатных ливреях подавали напитки и яства; два риджбека и пятнистый дог лежали подле стола на огромном старом ковре, ожидая, как всегда, костей и объедков.

Как только слуги обнесли всех вином, граф Данила встал со своим бокалом в руке:

– Дамы и господа! В отличие от моего брата-сибарита я человек деловой и ненавижу тосты и панегирики. Тем не менее скажу. Сегодняшний день послал нам путешественников, говорящих на великом русском языке. Это – подарок. И я благодарю Бога и ангелов его за случившееся. Слава Богу!

– Слава Богу! – ответили ему, вставая и поднимая бокалы.

– Слава Бо-о-о-огу! – протяжно завопила Агафья.

– Слава Богу! – кратко и мощно пропел дьякон.

– Слава Богу, братец, слава Господу нашему, Иисусу Христу! – тут же подхватил граф Савва. – Сегодня, признаться, мне плохо спалось, ночку проворочался, под утро токмо задремал. И приснился мне под утро удивительный сон.

– Снова-здорово… – насмешливо пробормотал граф Данила.

– Не смейся, братец, не глумись. Сон пренеобычный. Снится мне, что я мальчик, что времена ещё допотопные, постсоветския, что это наш с тобой родной городок, и что это високосный год, когда была пандемия, и что идёт всеобщее голосование за стирание времени Владимира Разлагателя. Вот, за стирание вашего, дорогой мой гость, времени!

Граф сделал уважительный жест рукой в сторону Владимира.

– Это не я! – с улыбкой ответил тот.

– Так вот, главная площадь, стало быть…

– С KFC? – спросил граф Данила.