Доктор Гарин

Вдруг сверху послышался вой. Но это был не вой снарядов. Вой летящей машины. Гарин остановился, поднял голову. Это был вой самолёта. И он нарастал, приближался. В вое чувствовалась беспомощность. Вой надсадно рос, заполняя собою утренний лес. Листья берёзы затрепетали. И вскоре Гарин увидел справа небольшой реактивный джет с дымящейся хвостовой турбиной. Самолёт покачивал крыльями, словно навсегда прощаясь с небом. На его белом борту зеленел герб Алтайской Республики и виднелись рваные дыры. Рёв стал оглушительным, послышался треск деревьев, грохот падения и слабый взрыв.

Вспугнутые птицы сорвались с деревьев.

И вскоре справа поднялся чёрный клуб дыма.

– Люди не птицы… – пробормотал Гарин и побежал в сторону катастрофы.

Это было не так близко, как сперва показалось. Гарин пробежал и прошёл, запыхавшись, версты три, пока не достиг места падения джета. Он ступил на просеку, прорубленную самолётом. Срезанные макушки деревьев лежали на земле, стволы сверкали свежими сломами. Тяжело дыша, Гарин двинулся по просеке туда, где клубилось чёрное.

Самолёт с развалившимся вдоль фюзеляжем лежал на брюхе, раскинув бессильные крылья. Хвост с двумя турбинами отлетел и сильно горел, клубясь оранжевым и чёрным. Обходя горящий хвост, Гарин почувствовал жар и мерзкий, удушливый запах.

Зажав нос рукавом халата, он подошёл к самолёту. В этих раскинутых крыльях и развалившемся вдоль фюзеляже было что-то женское, беспомощно-трагичное, безвозвратное.

Гарин вошёл в самолёт. Внутри он был великолепно отделан светлым деревом и бежевой кожей. В салоне в глубоких креслах сидели двое мёртвых – загорелый мужчина в очках с седыми висками и блондинка. И этого мужчину Гарин сразу узнал: Капчай Мундус, президент Республики Алтай. Плечо вместе с рукой и частью бока у него было вырвано, из чудовищной раны текла кровь, розоватые рёбра торчали из порванного тёмно-синего пиджака. У блондинки была слегка задета голова, но ей хватило и этого. Гарин глянул на стенки фюзеляжа: рваные дыры от снарядов пересекали фюзеляж, как бы соревнуясь с чередой иллюминаторов. Сверху раздался птичий стрёкот, и на Гарина капнул белый птичий помёт. Он поднял голову. Спикировавший на него дрозд, щебеча, отлетел и сел, покачивая хвостом, на макушку полусухой берёзы, чуть выше своего гнезда.

– Спасибо… – поблагодарил Гарин запыхавшимся голосом, вытер грудь и по малиновой ковровой дорожке пошёл в кабину.

Дверь в неё была открыта. Внутри было месиво из электронных приборов, стёкол, обшивки и двух человеческих тел. Гарин закрыл дверь, перекрестился. Обернувшись, заметил что-то блестящее за окровавленным сиденьем президента. Подошёл. Большой кубический кофр матового, тёмно-серого металла был вспорот разрывом снаряда. Внутри поблёскивало. Золото. Кофр был полон золотых слитков. Гарин вытащил один. Он был тяжёлый, гладкий, с оттиском: Fine Gold 999,9 1000 g Altai Republic 9082.

Гарин повертел увесистый слиток в руке и заметил на полу полураспахнутый, задетый осколками кейс из крокодиловой кожи. Отбросив слиток, он присел, раскрыл кейс. Внутри он был обтянут белой лайкой. В кейсе лежали пристёгнутые лайковыми ремешками: чёрный пистолет с золотыми накладками, две обоймы к нему, золотой кастет, складной нож, платиновый ретро-мобильник с гербом Алтая, нож для сигар, коробка кубинских сигар, золотая зажигалка, серебряная фляжка, целлофановый пакетик с бело-розовым порошком и несколько костяных трубочек.

“Набор клинического мачо…”

– А это что?

Рядом с кейсом на полу валялось что-то небольшое, чёрное, квадратное, с изогнутой странноватой ручкой. Коробочка. Гарин поднял.

“Тяжёленькая…”

Грубое, очень старое, кованое железо. Он перевернул вещь. На другой стороне светлела оловянная вставка: птичий профиль. Гарин повертел ручку. Она была с защёлкой. Он сдвинул её. Ручка раскрылась вдоль, и железная коробочка раскрылась, развалилась неровными страницами тонкой, потемневшей кожи. Книга. Страницы. Рисунки. Он отвёл их направо. Глянул на титул: в тёмном круге был нарисован белый ворон.

– Нет! – произнёс Гарин. – Быть не может!

Он рассмеялся, качая головой.

И раскрыл старые страницы. Они были покрыты старинными, слабо различимыми, но великолепными, подробными рисунками: люди, звери, огонь, вода, камни, растения и белый ворон.

“Выпала оттуда…”

Раздался звук вертолёта. И стал приближаться. Гарин глянул в небо. Звук нарастал.

– Чёрт…

Он сунул увесистую книжку в карман. Вытащил из кейса пистолет, обойму, складной нож, сунул всё в другой карман. Повернулся, чтобы навсегда покинуть этот смертельный борт, но снова обернулся, выхватил коробку с сигарами, попытался тоже всунуть в карман: не пролезала.

– Чёрт!

С коробкой в руке бросился прочь из самолёта, побежал между остовами берёз и елей. Но вертолёт грозно гремел уже рядом. А впереди была поляна. Большая. Он споткнулся об обломок берёзы, упал.

“Не успею! Заметят…”

Рядом лежала широкая, густохвойная макушка ели. Гарин заполз в неё, как в спальный мешок, нещадно колясь о хвою, обнял шершавый ствол и замер.

“У меня зелёный халат!”