Доктор Гарин

Пообедав, Гарин закурил. Посидев немного, встал, подтянул пояс и спокойным шагом, с посохом в руке, с сигарой в губах двинулся вдоль речушки.

“Выйду куда-нибудь. Не тайга всё-таки…”

Пройдя так ещё версты три, он увидел просвет среди деревьев и крыши изб, на одной из которой поблескивали чёрные прямоугольники солнечных батарей.

– Ну вот! – воскликнул он и зашагал быстрее.

Деревня стала приближаться, он разглядел четыре дома, стоящие на берегу речушки.

“Хутор!”

– Хуторяне – не соборяне!

Но, подходя ближе, понял, что дома мёртвые: стёкол нет, палисадники заросли деревцами.

Вид мёртвых домов производил тягостное впечатление.

Гарин подошёл к ним. Пустые глазницы окон посмотрели на него из серых покосившихся изб. Недовольный, он ткнул угол одной избы посохом, взошёл на крыльцо, толкнул дверь. Она отворилась косо. Гарин вошёл в тёмные сени с обломками чулана, перешагнул через порог и вошёл в покинутое людьми жильё. Внутри было темно, сыро и пахло землёй. Белёная печь треснула пополам и разваливалась. В горнице стояла ржавая железная кровать, что-то вроде открытого сундука, валялись печные горшки и битая глиняная посуда. Но стол стоял в углу ровно, и рядом с ним виднелись две лавки. Гарин прислонил посох к стене, присел на лавку и положил руки на побуревшее дерево стола. На столе что-то лежало. Плоская коробочка. Он стёр с неё коричневую пыль: это был старый, допотопный айфон.

“Hello, old new world!”

Такие айфоны были в детстве. Гарин погладил айфон и вдруг почувствовал, что тот легче обычного. Пригляделся: да это же вовсе не айфон, а очень точная деревянная копия его! Причём сделанная с такой любовью и подробностями, что даже трещина на стекле была воспроизведена.

– Вот те раз! – удивился доктор. – Это же… культ карго, дамы и господа! На сибирских просторах.

“А может, просто шутка деревенского парня над знакомой девчонкой? Вырезал айфон из дощечки, подменил, заставив охать и ахать?”

– Загадочна жизнь деревенская, – заключил Гарин, обтёр и сунул деревянный айфон в карман. “Покажу коллегам в Хабаровске”.

Посидев за столом, он выглянул в пустое окно: снаружи было уютней, чем здесь, там светило солнце и пели птицы.

Доктор встал и вышел. Проходя тёмные сени, заметил что-то на гнилом полу, наклонился, поднял. Пластиковый детский бластер. Гарин прицелился им в деревянную кадку, нажал спуск. Но выстрела не последовало. Он бросил бластер в кадку и вышел на задний двор. Здесь громоздились развалившиеся и проросшие кустами и деревцами сенной сарай и хлев. Чуть поодаль торчал деревянный узкий сортир. В отличие от других строений он стоял прямо.

“À propos…”

Гарин подошёл к сортиру, открыл. Внутри было довольно аккуратно. И главное – вовсе не осталось привычного запаха деревенского отхожего места. Пахло старым деревом, крапивой и землёй. Вокруг прорубленной в досках дыры даже лежал пластиковый круг от унитаза.

– Неплохо!

На гвозде торчали пожелтевшие листки для подтирки. Гарин снял халат, повесил на дверной гвоздь, снял листок и уселся на круг. Выпустив газы, глянул на листок. На нём был текст. Гарин стал читать: