Доктор, который любил паровозики. Воспоминания о Николае Александровиче Бернштейне

Алло, мои ребятушки, вот и Берлин!! Я доехал отлично в международном вагоне от Варшавы: двухместное купе точь-в-точь как у нас, но следующие отличия: 1) диваны один над другим, 2) в междукупейной умывальной по полотенцу на каждого, 3) над каждым диваном, верхним и нижним, что-то вроде пепельницы. Отщелкнешь крышечку – глядишь, под ней фонарик сам загорелся: книжку можно читать. Езда пребыстрая. Заработал с утра мой «бебик»[172], снимал начало симфонии Б. Г.[173]: подъезд к Берлину и (для Нюты в особенности) уличную жизнь. Берлин очень переменился за 5 лет[174], но не столько архитектурно, сколько обстановочно. Все автобусы, все такси, все трамваи новые. А это не шутка, т. к. я видел авто № 54700. Описывать не буду – пришлю открытки, как найду. Поражает не чистота – на улицах грязновато и характерный запомнившийся мне берлинский запах: навозец + выхлопы машин. Поражает блеск. В витринах нет пыли, и все сияет, как натертое кирпичом: семафоры, стены, вывески, автомобили и самые шуцманы[175]. Но не ошеломляет этот город (как и в тот раз), и не очаровывает, а как-то делается преуютно, точно всегда тут жил. В поезде ехал с англичанином, болтал, к удивлению, удостоился высшей похвалы (правда, вдруг стало выходить бойко).

<Берлин, 25/IX>

…Особенность Берлина: он на 1/3 в лесах и наполовину перестраивается. Все немцы думают, как бы лучше сделать. Глаз у меня совсем прошел. Ем и сплю отлично, пишу вам очень часто. В Берлине осмотрю за 2 дня еще очень много. Бернштейнов в Берлине 250, Рихардов двое, но все неподходящие[176]. Спрошу ужо Мушку. Смотри за собой, Карлинька, и пиши. Напиши, как крест удался?[177] Коля

<Берлин, 30/IX>

Карлушенька, это – вид одной из станций берлинской «подземки» (она же – «метро», она же – UGB, то есть «Untergrundbahn»).

Посреди перрона видна вывеска «See-Strasse» с названием конечной остановки данной линии. Как только этот поезд отошел, вывеска сама собой прячется, и взамен выползает другая. В будочке слева от нее, на стене – план прилежащей части путей, а на нем сами собой ползают синие огоньки, показывая передвижение поездов в тоннелях «подземный ход»… Помнишь у Пушкина в «Пророке»: «И внял я неба содроганье, и горний ангелов полет, и гад морских подводный ход, и дольней лозы прозябанье…»? Так вот, одна только эта строчка как-то вдруг заворожила меня при виде составчиков с синими огоньками, бегущих по темным тоннелям берлинской подземки, и теперь никак не могу от нее отвлечься на любой из станций. Еще одно впечатление от Берлинского метро: здешние вагоны метро, выскакивающие из своих темных тоннелей на ярко освещенный перрон очередной станции, имеют в каждой своей торцевой стенке по два широких окна закругленной формы, словно два больших глáза, напоминающие совиные морды. Берлинцы зовут эти вагоны Tonnel-Eülen (тоннельные сóвы), что очень удачно и вполне справедливо. Это о подземке; а обо мне: сыт, здоров, не устаю, все осматриваю, правда – торопливо. Но зато в Париже поотдохну, и тогда примусь за работу. Целýю всех. Доктор

<Париж, 30/IX>