Доктор Торн

– Да, достаточно печальная, – согласился Фрэнк, поднимаясь со стула и опираясь на спинку. – Бедная, бедная Мэри! Когда-нибудь и ей придется узнать горькую правду.

– Боюсь, что так.

Снова наступило тяжелое молчание.

– Но для меня, отец, откровение прозвучало слишком поздно и не сможет ничего изменить. Впрочем, – вздохнул Фрэнк с некоторым облегчением, – узнай я все это раньше, все равно ничто бы не изменилось.

– Надо было рассказать все давным-давно, – покаянно признал отец. – Конечно, надо было.

– Не стоит себя корить, – успокоил Фрэнк. – Но вот в чем заключается вопрос, сэр: кем были родители мисс Данстейбл? Из какой семьи вышел мистер Моффат?

Наверное, резкий и точный выпад Фрэнка показался сквайру жестоким. Должно быть, по этой причине он предпочел не отвечать.

– Ну вот, теперь ты знаешь правду, – сказал мистер Грешем, явно не желая отвечать на вопросы. – Все комментарии предоставляю тебе. Не стоит говорить о том, что подумает твоя матушка.

– А что она подумала о происхождении мисс Данстейбл? – спросил Фрэнк с еще большей горечью и продолжил после очередной паузы: – Нет, сэр, ничто не изменится, по крайней мере сейчас. Любовь моя уже не иссякнет: в любом случае, пусть даже произойдет что-то невероятное, помолвка все равно останется в силе. Да, я обручен с мисс Торн.

Фрэнк повторил просьбу дать совет в нынешних обстоятельствах. Разговор отца с сыном продолжался так долго, что нарушил все планы леди Арабеллы. Она предполагала в тот же вечер самым строгим образом призвать сына к ответу, для чего выбрала малую гостиную, прежде с той же целью служившую августейшей графине Де Курси. Там она сидела, приказав старшим дочерям, а также близнецам привести к ней Фрэнка, как только тот выйдет из столовой. Бедная леди Арабелла! Ей пришлось ждать до десяти часов вечера – без чая! Сквайр мало походил на герцога Синюю Бороду, но все же сумел внушить домашним, что его нельзя тревожить никакими сообщениями в послеобеденный час, который, не будучи горьким пьяницей, он нежно любил.

Поскольку скоро уже минует год с того важного дня, долгий разговор должен быть передан в нескольких словах. Мистер Грешем счел бесполезной попытку отговорить сына от намеченной женитьбы, и больше того: даже не стал переубеждать, а просто объяснил, что в данный момент это невозможно, поскольку Фрэнк еще слишком молод.

– Вы, сэр, женились до того, как стали совершеннолетним, – напомнил Фрэнк.

– Да, и пожалел об этом прежде, чем мне исполнилось двадцать два, – возразил сквайр.

Далее он заявил, что Мэри должна убедиться в добром отношении к нему и согласии дядюшки, и напоследок взял с Фрэнка обещание, что в октябре, получив университетский диплом, тот сразу отправится за границу на несколько месяцев и не вернется в Грешемсбери до тех пор, пока ему не исполнится двадцать три года.

Может, за это время он забудет эту глупую юношескую привязанность, думал сквайр, заключив с сыном договор. А Фрэнк, разгадав хитрость отца, подумал, что плохо тот его знает.

Когда наконец леди Арабелла заполучила сына для беседы, выяснилось, что проповедовать уже поздно. Фрэнк хладнокровно поведал матушке о своих планах, и ее светлость, поняв смысл намерений, а также представив произошедшее в Боксал-Хилле событие, не смогла осудить сквайра за то, что тот сумел сделать. Она также сказала себе, причем с большей уверенностью, чем муж, что за год Фрэнк благополучно забудет Мэри. К тому же лорд Бакиш, который сейчас служит у посланника в Париже, ее племянник, поможет ему быстро забыть эту девицу.

И все-таки ее светлость ничуть не ослабила мер враждебности по отношению к Торнам, даже скорее усилила степень неприязни, тем более что доктор Филгрейв уже вновь обосновался в Грешемсбери в качестве медицинского светила.

Фрэнк нанес еще один короткий визит в Боксал-Хилл, чтобы побеседовать с доктором Торном. Мэри поведала все, что знала о своей печальной истории, а в ответ получила поцелуй – поцелуй, ни в малейшей степени не встретивший сопротивления – первый и единственный, в котором губы жениха коснулись нежных губ невесты. И Фрэнк тут же уехал.

Доктор раскрыл историю полностью, на что юноша заметил:

– Да, я уже все знаю, от отца. Дорогая Мэри! Дражайшая Мэри! Не пытайтесь, доктор, убедить себя в том, что я ее забуду.

С этими великолепными словами Фрэнк Грешем покинул доктора Торна, покинул Грешемсбери, чтобы отсутствовать ровно столько, сколько было приказано: то есть двенадцать месяцев и один день.

Глава 31 Опасное предзнаменование

Итак, Фрэнк Грешем отсутствовал в Грешемсбери целый год и день. Как гласит история лорда Бейтмана и других благородных героев, в подобных изгнаниях неизменно к целому году прибавляется лишний день. Не станем подробно излагать обстоятельства ссылки и условия заключенного договора. Важнейшим пунктом, разумеется, стало отсутствие переписки, хотя по этому поводу сквайр с трудом добился согласия сына.