Доктор Торн

Мистер Нартвинд с гордостью заявил, что по крайней мере половина подгулявших горожан – его личные друзья, а больше половины владельцев пабов принимают активное участие в борьбе на стороне мистера Моффата. Мистер Моффат застонал, а если бы агент согласился выслушать, наверняка разразился бы гневной тирадой, но услуги расторопного джентльмена пошли на пользу скорее лорду Де Курси, чем самому кандидату. О кандидате агент заботился мало: вполне хватало того, что тот исправно платил по счетам. Мистер Нартвинд выполнял свою работу так, как считал нужным, и вовсе не собирался выслушивать нотации мистера Моффата по поводу излишних, по его мнению, расходов.

Утром в ответственный день выборов сложилось впечатление, что решение кандидатов провести борьбу с безупречной чистотой претерпело серьезное изменение. Едва ли не с рассвета в различных частях обычно тихого городка загремели духовые оркестры, на улицах появились повозки и двуколки, омнибусы и пролетки, древние экипажи с постоялых дворов и прочие средства передвижения. Если кандидаты не имели права оплачивать лошадей и услуги кучеров, то сами избиратели, несомненно, не жалели денег, чтобы с комфортом явиться туда, где проходило голосование. Избирательный округ Барчестера простирался на несколько миль во все стороны от города, так что и омнибусам, и пролеткам работы хватало. В пабах щедро наливали пиво каждому, кто подходил к стойке, а в барах с равной готовностью угощали избранных посетителей ромом и бренди. Что же касается разноцветных лент, то, должно быть, в галантерейных магазинах раскупили весь запас красных и желтых. Красный цвет предпочитали сторонники сэра Роджера, в то время как друзья мистера Моффата украшали себя желтыми бантами. Наблюдая за пышным карнавалом, мистер Моффат мог бы спросить агента, не случилось ли некоторых отклонений от первоначального принципа чистоты!

Во время этих выборов остро встал вопрос о том, должна ли Англия вступить в войну со всей энергией или же разумнее поберечь дыхание, чтобы охладить собственную кашу, а не вмешиваться в чужие ссоры активнее, чем совершенно необходимо. Сэр Роджер отстаивал второе решение, а его девиз, разумеется, провозглашал покой и сытое довольство в стране, поэтому на протянутых над головами горожан четырех-пяти огромных алых полотнищах белыми буквами было начертано: «Мир за границей, и большая буханка хлеба – дома». А вот мистер Моффат стойко поддерживал правительство, уже решившее продолжить войну, и вел борьбу под девизом: «Честь Англии». Однако можно усомниться, действительно ли в Барчестере существовал хотя бы один настолько глупый житель – не говоря уже об избирателе, – чтобы предположить, что мистеру Моффату действительно дорога честь Англии, или же в случае вступления сэра Роджера в законодательное собрание каждый гражданин приобрел бы больше уверенности в буханке хлеба, чем имел сейчас.

И наконец, учитывая неспособность человеческого языка выразить все необходимые смыслы, в ход пошло изобразительное искусство. Слабость бедного сэра Роджера к бутылке получила широкую известность, равно как и тот факт, что с получением почетного титула баронета он отнюдь не отказался от грубого способа выражать мысли, который активно использовал в молодости, поэтому на стенах домов появились изображения стоящего на железнодорожной насыпи землекопа с опухшим прыщавым лицом, с лопатой в одной руке и бутылкой – в другой. Землекоп приглашал товарища выпить: «Эй, Джек, не проглотить ли нам чего-нибудь покрепче?» А под картинкой красовалась подпись: «Последний новый баронет».

И все же мистеру Моффату не удалось остаться незапятнанным. Ремесло, которым его отец сколотил состояние, получило ничуть не меньшую известность, чем деятельность железнодорожного подрядчика, а потому повсюду – на стенах, на заборах и на щитах – красовались всевозможные символы портновского искусства. Кандидат был изображен с утюгом, ножницами, иголкой, тесьмой. Он измерял, отрезал, сметывал, отглаживал, относил заказчику готовое изделие и предъявлял скромный счет. Под каждым из изображений повторялся девиз: «Честь Англии».

Вот такими любезными приветствиями жители Барчестера встречали двух кандидатов, жаждущих высокой чести верой и правдой служить своим сторонникам в парламенте.

Подсчет голосов прошел быстро и весело. Общее количество зарегистрированных избирателей составляло немногим больше девятисот человек, причем почти все проголосовали уже в первой половине дня. К двум часам, согласно данным комитета сэра Роджера, результаты оказались такими: Скатчерд – 275 голосов, Моффат – 268 голосов, а вот счетная комиссия мистера Моффата получила несколько иное соотношение: Моффат – 277 голосов; Скатчерд – 269 голосов.