Доктор Торн

Наконец наступил долгожданный день выборов, и некоторые сердца забились куда чаще. Быть или не быть членом британского парламента – вопрос весьма важный. О высокой цене, которую добившиеся желанного успеха счастливцы платят за обретенную честь, было сказано немало: о невероятной дороговизне предвыборной кампании, о долгих утомительных часах неоплаченного труда, о скучном сидении в палате общин. И все же награда достойна приложенных усилий, достойна любой цены, кроме блуждания в грязи и бесчестье.

Ни одна другая великая европейская держава – даже из числа стран свободных, имеющих, подобно нам, пользующуюся уважением конституцию, – не готова предоставить честолюбию своих граждан истинный суверенитет и сильную власть. Только у нас существует такая система выборов, и когда человек претендует на место в парламенте, то вступает в напряженную, сложную игру с самой высокой ставкой, которую способно позволить государство.

Некоторым родившимся в рубашке счастливцам место в парламенте достается естественным путем. С молодых лет эти люди не представляют, как можно не заседать, а потому не ценят той чести, которой обладают, считая ее чем-то само собой разумеющимся. Как правило, баловни судьбы даже не видят смысла в долгом сидении в зале заседаний, хотя, когда наступает противоположное состояние – а оно все-таки рано или поздно наступает, – в полной мере осознают, насколько ужасно отсутствие в сонме избранных.

Однако тем храбрецам, кто стремится получить доступ в высшие сферы или, однажды испытав счастье, вынужден добиваться его снова, предстоящие выборы приносят множество хлопот, волнений, забот и страхов. О, до чего же радостно слышать, что соперник отказался от участия в борьбе и территория свободна! Или в результате опроса убедиться, что большинство голосов обеспечено, а торжество над неудачливым конкурентом не вызывает сомнений!

В день выборов в Барчестере ни одна из перечисленных радостей не согревала душу мистера Моффата. Неутомимый агент, мистер Нартвинд, не гарантировал безусловного успеха. Обе стороны понимали, что предстоит напряженная борьба, поэтому мистер Нартвинд брал на себя смелость утверждать, что победа не заставит ждать – но только если обстоятельства сложатся благоприятно.

Мистеру Нартвинду приходилось заниматься и другими выборами, из-за чего со дня приезда мисс Данстейбл он не жил в замке Курси постоянно, но, когда мог, приезжал туда и в Барчестер, так что мистер Моффат с опаской представлял, насколько значительным окажется счет за услуги агента.

Обе партии пытались перекричать друг друга в громких заверениях, что с их стороны выборы пройдут в строгом соответствии с законом. Никаких взяток, никаких подкупов! Подкуп! Кто сейчас отважится подкупать избирателей? Платить деньги за поданные голоса? Обменивать эфемерную поддержку на реальные, осязаемые соверены? Нет. Для этого безупречность ценилась слишком высоко, а средства наблюдения и контроля были слишком хорошо известны. Но безупречность должна была простираться еще дальше: никакого угощения электората; никакого найма двухсот избирателей, чтобы те за двадцать шиллингов в день завербовали четыреста других избирателей; никаких заранее оплаченных оркестров; никаких экипажей; никаких ярких лент. Британские избиратели должны явиться на выборы исключительно из любви к своему кандидату. А если вдруг не пожелают голосовать, то пусть останутся в стороне: никакие стимулы в данном случае не допустимы.

Да, на этот счет каждая из партий громко, очень громко огласила собственную позицию. И все же накануне выборов мистер Моффат начал испытывать дурные предчувствия относительно счета за услуги агента. Первоначально заключенный договор вполне его устраивал, поскольку мистер Моффат очень любил свои деньги. В его душе честолюбивое стремление занять высокую позицию в мире и войти в сообщество аристократов постоянно боролось с пиратской ценой подобных успехов. Прошлые выборы отнюдь на стали для него дешевым триумфом. Деньги утекали под различными предлогами, абсолютно недоступными пониманию. А когда, примерно к середине первой сессии, парламентарий все-таки с огромным недовольством оплатил все счета, то спросил себя, стоила ли овчинка выделки.

В результате Густавус Моффат стал твердым приверженцем безупречной чистоты выборов. Впрочем, если бы задумался, то вскоре понял бы, что в его случае деньги – единственный пропуск в тот рай, где он провел два чудесных года. Однако, судя по всему, он ни о чем не задумался, а потому, заметив в предвыборные дни, что все питейные заведения открыты, а половина населения в стельку пьяна, спросил мистера Нартвинда, действительно ли договор нарушает только сторона оппонента, не последует ли по этому поводу петиция соответствующего содержания.