Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом

Власти следили за Винни в надежде, что она будет располагать информацией о моем возвращении. Я знал, что они следили за ней и несколько раз обыскивали наш дом. Я догадывался, что они рассчитывали на мой визит к Альберту Лутули сразу же после своего возвращения, и они оказались правы. Но я также подозревал о том, что они получили конкретные сведения о моем пребывании в Дурбане. В движении были полицейские информаторы, и даже надежные активисты АНК порой не отличались должной молчаливостью. Да и я тоже зачастую был небрежен. Слишком много людей знало о том, что я находился в Дурбане. Я даже позволил себе организовать вечеринку перед своим отъездом, и теперь мне оставалось лишь корить себя за то, что я ослабил бдительность. Я попробовал перебрать в уме все возможные варианты. Был ли этот информатор в Дурбане? Или это кто-то из структур АНК в Йоханнесбурге? Это активист освободительного движения или же друг семьи? Я не смог прийти к какому-либо конкретному выводу, и в результате умственной и физической усталости вскоре крепко заснул. По крайней мере, в эту ночь, 5 августа 1962 года, мне уже не нужно было беспокоиться о том, найдет ли меня полиция. Она уже сделала это.

Утром я почувствовал себя отдохнувшим и приготовился к новым испытаниям, которые мне предстояли. Мои похитители ни при каких обстоятельствах не должны были видеть меня отчаявшимся или даже расстроенным. В 8:30 я предстал перед местным магистратом и был официально заключен под стражу для отправки в Йоханнесбург. Все прошло без лишнего шума, и магистрат, казалось, был обеспокоен всей этой процедурой не больше, чем если бы он занимался оформлением мне штрафа за нарушение правил дорожного движения. Полиция даже не приняла должных мер предосторожности для конвоирования меня в Йоханнесбург, и я просто сидел на заднем сиденье полицейского «седана», без наручников, а два полицейских находились впереди меня. О моем аресте узнали мои друзья, и Фатима Меер принесла мне в тюрьму немного еды, которой я поделился с двумя полицейскими в машине. Мы были квиты. По пути мы сделали остановку в Фольксрусте, небольшом городке, и мне разрешили совершить короткую прогулку, чтобы размять ноги. Я не думал о побеге, поскольку ко мне были добры, и я не хотел обманывать доверие, которое мне оказывали.

Однако, когда мы подъехали к Йоханнесбургу, ситуация кардинально изменилась. Я услышал информацию по полицейскому радио о моем аресте и приказ о снятии блокпостов, выставленных на автомагистралях в провинции Наталь. На закате на окраине Йоханнесбурга нас встретил внушительный полицейский эскорт. На меня внезапно надели наручники, вытащили из обычного полицейского «седана» и поместили в глухой полицейский фургон с маленькими непрозрачными оконцами с проволочной сеткой. После этого наш кортеж поехал кружным и незнакомым мне маршрутом к тюрьме «Маршалл-сквер», словно полицейские опасались, что мы можем попасть в засаду.

Меня заперли в одиночной камере. На следующий день, когда я в тюремной тиши планировал свою стратегию, я услышал кашель в соседней камере. Я не мог знать, кто из заключенных там находился, но этот кашель показался мне знакомым. Я неожиданно для самого себя узнал его, сел и окликнул своего соседа: «Уолтер?»

«Нельсон, это ты?» – отозвался он, и мы оба рассмеялись. В этом смехе была невообразимая смесь удивления, облегчения, разочарования и счастья. Как я узнал, Уолтера арестовали вскоре после моего задержания. Мы считали, что наши аресты были связаны между собой. Хотя тюрьма – это не самое благоприятное место для организации совещания Национального рабочего комитета АНК, в таком варианте заключается и определенное удобство. Вечер пролетел незаметно, пока я отчитывался перед Уолтером о своих встречах в Дурбане и последующем аресте.

На следующий день я предстал в суде перед старшим магистратом, чтобы он мог вынести официальное решение о заключении меня под стражу. Узнав о моем аресте, в суд пришли Гарольд Вольпе и Джо Слово, и мы посовещались в общих чертах. Я неоднократно принимал участие в судебных процессах совместно с этим магистратом, выступая в своем профессиональном качестве, и мы уважали друг друга. На рассмотрении моего дела присутствовали также юристы, некоторых из которых я довольно хорошо знал. Любопытно, как легко можно стать заметной фигурой в определенных ситуациях, притом что в других случаях ты бы оставался совершенно незаметен. Я считался номером один в списке самых разыскиваемых преступников в стране, преступником, который действовал в подполье более года, и тем не менее магистрат, другие юристы и участники судебного заседания по рассмотрению моего дела приветствовали меня с явным уважением и профессиональной вежливостью. Они знали меня как адвоката Нельсона Манделу, а не как преступника под этим именем. Это существенно подняло мне настроение.