Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом

Следующие шесть недель я провел в больнице «Тигерберг», приходя в себя и проходя курс лечения. В декабре меня перевели в клинику «Константиаберг», изысканное медицинское учреждение недалеко от Полсмура, где раньше никогда не было чернокожих пациентов. В первое же утро меня навестил Коби Коэтси, которого сопровождал майор Марэ, заместитель начальника тюрьмы, ответственный за уход за мной. Мы едва успели обменяться приветствиями, как санитар принес мой завтрак.

С учетом моей болезни и отмеченными у меня случаями высокого давления меня посадили на строгую диету с низким содержанием холестерина. Эта информация, по-видимому, еще не была передана на больничную кухню, поскольку на подносе с завтраком лежала яичница-болтунья, три ломтика бекона и несколько тостов с маслом. Я уже не мог вспомнить, когда в последний раз попробовал яичницу с беконом, и в то утро я ужасно проголодался. Как раз в тот момент, когда я взял вилку и потянулся попробовать свой восхитительный завтрак, майор Марэ сказал: «Нет, Мандела, это противоречит указаниям вашего врача», – и потянулся, чтобы забрать мой поднос. Я, однако, крепко вцепился в него и сказал: «Майор, мне очень жаль. Если этот завтрак убьет меня, то, так и быть, сегодня я готов умереть».

Оказавшись в больнице «Константиаберг», я снова начал встречаться с Коби Коэтси и членами правительственной рабочей группы. Когда я еще находился в клинике «Тигерберг», министр юстиции сказал, что хотел бы так устроить, чтобы я очутился «на полпути между заключением и свободой». Хотя он не объяснил конкретно, что это означает, но я понял, о чем он говорит, и просто кивнул в ответ. Я не был настолько наивен, чтобы считать его предложение свободой, но понимал, что этот шаг значил определенное движение в данном направлении.

Больница «Константиаберг» была чрезвычайно комфортабельным лечебным заведением, и я, действительно, наслаждался, находясь в ней на этапе выздоровления. Медсестры (белые или цветные, чернокожих медсестер там не было) просто баловали меня: приносили десерты, обеспечивали дополнительными подушками, постоянно посещали меня, даже в свое свободное время.

Однажды одна из медсестер, подойдя ко мне, сказала: «Мистер Мандела, сегодня вечером у нас устраивается вечеринка, и мы хотели бы, чтобы вы пришли на нее». Я ответил, что для меня было бы честью присутствовать на ней, но я должен учитывать мнение тюремной администрации. Та отказала мне в этом, что чрезвычайно разозлило медсестер, которые в конечном итоге решили провести свою вечеринку в моей комнате, утверждая, что без меня никак не могли организовать свое мероприятие.

В тот вечер около дюжины юных леди в вечерних платьях появились в моей палате с тортом, пуншем и различными подарками. Охранники были совершенно сбиты с толку, однако они вряд ли могли считать этих жизнерадостных молодых девушек угрозой безопасности. Когда один из охранников попытался помешать некоторым медсестрам войти в мою палату, я в шутку обвинил его в том, что он ревнует к старику, получающему так много внимания от таких красивых молодых леди.

95

В начале декабря 1988 года охрана в моей больничной палате была усилена и дежурные тюремные офицеры – более бдительны, чем обычно. Я сразу понял, что предстояли очередные перемены. Вечером 9 декабря майор Марэ вошел в мою палату и велел мне готовиться к отъезду. «Куда?» – спросил я его. Он не смог мне ответить. Я собрал свои вещи и попытался напоследок встретиться со своими преданными медсестрами, чтобы поблагодарить их и попрощаться, но не нашел их. Я был очень расстроен этим.

Мы спешно выехали и примерно через час дороги оказались в тюрьме, название которой я позже узнал: «Виктор Верстер». Тюрьма строгого режима «Виктор Верстер» расположена в прекрасном старинном бурском городке Паарл, в тридцати пяти милях к северо-востоку от Кейптауна, в винодельческом регионе Капской провинции. Эта тюрьма имела репутацию образцового пенитенциарного учреждения. Мы проехали через всю тюрьму, а затем по извилистой грунтовой дороге через довольно дикую лесистую местность – к тыльной части ее территории. В конце концов мы оказались у изолированного побеленного одноэтажного коттеджа, расположенного за бетонной стеной и затененного высокими елями.

Майор Марэ провел меня в этот коттедж и нашел просторную гостиную рядом с большой кухней и еще бо́льшую спальню в задней части коттеджа. Помещение было скудно, но уютно обставлено. До моего приезда здесь не убирали и даже не подметали, а спальня и гостиная кишели всевозможными экзотическими насекомыми (сороконожками, пауками и тому подобными, достаточно противными существами), некоторых из которых я никогда раньше не видел. В тот вечер я смел со своей кровати и подоконника массу насекомых – но выспался там, где теперь должен был быть мой новый дом, очень хорошо.