Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом

Я не относил себя к числу любителей выпить, однако всегда стремился быть хорошим хозяином и угощать своих гостей разными напитками. Принимая гостей, я иногда в их присутствии делал глоток вина, чтобы они чувствовали себя комфортно, но единственное вино, к которому у меня не было отвращения, – это южноафриканское полусладкое, и на самом деле оно очень сладкое.

Перед приходом своих гостей я обычно просил Сварта принести определенный сорт вина с винокурни «Недербург», которое я пробовал раньше и знал, что оно относится к числу полусладких. Однажды я ждал на обед своих друзей-адвокатов Даллу Омара, Джорджа Бизоса и Исмаила Айоба и попросил Сварта купить немного этого вина на тот случай, если Джорджу Бизосу (из всех троих он не был мусульманином) захочется его во время еды. Я заметил, что Сварт при этом поморщился, и спросил его, что случилось.

– Мистер Мандела, – ответил он, – я всегда покупаю это вино для вас, потому что вы меня об этом просите, но на самом деле оно дешевое и не очень приятное на вкус.

Я напомнил ему, что мне не нравятся сухие вина, а Джордж, как мне казалось, все равно не заметит никакой разницы. Сварт улыбнулся и предложил компромисс: он купит две бутылки, сухое вино и мой «Недербург», и спросит моего гостя, какое вино он предпочтет. «Хорошо, – согласился я, – давай проведем такой эксперимент».

Когда мы все четверо уселись за стол, Сварт вышел, держа в руках две бутылки, повернулся к гостям и спросил: «Джентльмены, какое вино вы бы предпочли?» Даже не взглянув на меня, Джордж указал на бутылку сухого белого. Уорент-офицер Сварт лишь улыбнулся на это.

96

Мои встречи с правительственной рабочей группой продолжались, и в конечном итоге мы зашли в тупик по тем вопросам, которые всегда мешали нам двигаться вперед: использование Африканским национальным конгрессом вооруженных методов борьбы, наши связи с Коммунистической партией и обеспечение управления государством со стороны чернокожего большинства населения. Во время своих контактов с Коби Коэтси я продолжал настаивать на встрече с Питером Ботой. К этому времени власти разрешили мне связываться со своими товарищами в тюрьме «Полсмур» и на острове Роббен, а также с руководством АНК в Лусаке. Я знал, что в вопросе подготовки переговоров с правительством иду впереди своих коллег, но не хотел слишком опережать их, чтобы не обнаружить вдруг, что остался совсем один.

В январе 1989 года меня посетили четверо моих товарищей из тюрьмы «Полсмур», и мы обсудили тот меморандум, который я планировал направить президенту страны. В меморандуме повторялось большинство пунктов, которые обсуждались на моих секретных заседаниях с членами правительственной рабочей группы, однако я хотел добиться того, чтобы президент страны услышал трактовку этих вопросов непосредственно от меня. Он должен был понять, что мы не террористы с горящими от злобы глазами, а вполне разумные люди.

«Я обеспокоен, – писал я Питеру Боте в своем меморандуме, который был направлен ему в марте, – как и многие другие южноафриканцы, и встревожен призраком Южной Африки, расколотой на два враждебных лагеря: чернокожих с одной стороны… и белых – с другой, убивающих друг друга». Чтобы предотвратить такое развитие событий и подготовить основу для переговоров между Африканским национальным конгрессом и правительством, я предложил рассмотреть три требования, выдвинутые к руководству АНК со стороны правительства в качестве предварительного условия для начала переговоров: отказ от насильственных методов борьбы, разрыв с Коммунистической партией Южной Африки и отказ от призыва к обеспечению правления большинства населения.

По вопросу об отказе от насильственных методов борьбы я написал, что для руководства АНК не являлось проблемой отказаться от насилия: «Правда заключается в том, что правительство еще не готово… к тому, чтобы разделить политическую власть с чернокожими». Я объяснил наше нежелание отказаться от связей с Коммунистической партией Южной Африки и повторил, что Африканский национальный конгресс не находится под ее контролем. Я отметил в своем меморандуме: «Как человек чести может отказаться от преданного закадычного друга по настоянию их общего противника и рассчитывать при этом сохранить доверие к себе со стороны других?» В отношении отказа правительства от обеспечения правления большинства населения я подчеркнул, что это являлось плохо замаскированной попыткой сохранить за собой власть. Я предложил Питеру Боте взглянуть в лицо реальности: «Правление большинства и внутриполитический мир подобны двум сторонам одной монеты, и белое население Южной Африки просто должно признать, что в этой стране никогда не будет мира и стабильности, пока не будет в полной мере осуществлен этот принцип».

В конце своего документа я предложил примерные рамки переговоров: