Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом

Тем временем провинция Наталь превратилась в место массовых расправ и убийств. Хорошо вооруженные сторонники Партии свободы Инката фактически объявили войну активистам АНК, действовавшим в районе Наталь – Мидлендс бантустана Квазулу и в районе административного центра Питермарицбург. Были сожжены целые деревни, убиты десятки людей. Сотни людей получили ранения, тысячи стали беженцами. Только в марте 1990 года в результате этого междоусобного насилия погибло 230 человек. В провинции Наталь зулусы убивали зулусов, потому что одни являлись членами Партии свободы Инката, а другие – бойцами формирований «Умконто ве сизве». В феврале, через две недели после своего освобождения, я отправился в Дурбан и выступил там на стадионе Королевского национального парка. Собралось более 100 000 человек, почти все из которых были зулусами. Я обратился к ним с просьбой сложить оружие и помириться друг с другом: «Возьмите свои пистолеты, ножи и мачете и бросьте их в море! Закройте эту фабрику смерти! Прекратите эту войну сейчас же!» Но мой призыв не был услышан, зулусы остались глухи к нему. Братоубийственная война продолжилась.

Я был крайне обеспокоен таким развитием событий и прилагал максимум усилий, чтобы встретиться с вождем Бутелези и добиться нормализации обстановки в провинции Наталь. В марте, после очередной ужасающей волны насилия, я объявил, что готов встретиться с ним в горной деревушке в районе Питермарицбурга. На личном уровне мои отношения с вождем Бутелези всегда были уважительными, и я надеялся извлечь из этого выгоду. Однако я обнаружил, что идея о проведении такой встречи была встречена в штыки руководителями АНК в провинции Наталь. Они сочли это мероприятие опасным и наложили на него вето. Я побывал в Питермарицбурге, где видел обгоревшие останки сторонников АНК, и попытался утешить их скорбящие семьи – однако с вождем Бутелези встретиться так и не смог.

104

В марте 1990 года после долгих переговоров между сторонами мы запланировали свою первую встречу с новым президентом страны Фредериком де Клерком и правительством Национальной партии. Это должны были быть «переговоры о переговорах», наши встречи должны были начаться в апреле. Однако 26 марта в Себокенге (населенный пункт с чернокожим населением примерно в тридцати милях к югу от Йоханнесбурга) полиция без предупреждения открыла огонь по толпе демонстрантов АНК, убив двенадцать человек и ранив еще несколько сотен. Большинство было убито выстрелами в спину. Полиция использовала боевые патроны, что было недопустимо для разгона демонстрации протеста. Полицейские утверждали, что их жизни угрожала опасность, однако многие демонстранты были убиты выстрелами в спину и не имели оружия. Вряд ли можно подвергаться опасности со стороны безоружного человека, который убегает от тебя. Право собираться и демонстрировать поддержку наших справедливых требований не относилось к числу одолжений, которые правительство предоставляло по своему усмотрению. Такого рода действия крайне возмутили меня, и я заявил средствам массовой информации, что каждый белый полицейский в Южной Африке рассматривает каждого чернокожего как свою цель для поражения. После консультаций с Национальным исполнительным комитетом АНК я объявил о приостановке наших переговоров и предупредил президента Фредерика де Клерка, что он не имеет права «с одной стороны, вести речь о переговорах с нами, а с другой стороны, убивать наших людей».

Однако, несмотря на приостановку наших официальных переговоров с властями, я с одобрения руководства АНК в частном порядке встретился с Фредериком де Клерком в Кейптауне, чтобы сохранить импульс для будущих переговоров. Наша беседа касалась в основном новой даты этих переговоров, и мы достигли договоренности о начале мая. Я рассказал президенту страны о чудовищных действиях полиции в Себокенге и различном поведении полицейских в отношении чернокожих африканцев и белых: против чернокожих демонстрантов они использовали боевые патроны, а на протестах белых правых никогда не доставали табельного оружия.

Правительство не слишком спешило начинать переговоры. Оно рассчитывало на то, что эйфория, которая сопровождала мое освобождение, утихнет. Власти хотели, затягивая время, вынудить меня совершить ряд ошибок, чтобы показать всем, бывший заключенный, которого нация приветствовала как своего спасителя, потерял связь с нынешней ситуацией. Несмотря на свои, казалось бы, прогрессивные действия, Фредерик де Клерк, вне всякого сомнения, являлся весьма осторожным прагматиком. Он не проводил никаких реформ, которые могли бы ограничить его власть и власть Национальной партии. Реформы он осуществлял по прямо противоположной причине: чтобы обеспечить африканерам властные полномочия при новом государственном устройстве. Он пока еще не был готов вести переговоры, которые предполагали завершение правления белого меньшинства.