Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом

Тем не менее еще до прихода к власти африканеров-националистов неравенство в финансировании образования неизбежно свидетельствовало о расистском подходе в этом вопросе. Правительство тратило примерно в шесть раз больше на одного белого студента, чем на чернокожего. Для чернокожих африканцев образование не было обязательным и являлось бесплатным только в начальной школе. Какую-либо школу посещали менее половины всех африканских детей школьного возраста, и лишь незначительное число чернокожих африканцев оканчивали среднюю школу.

Даже такая система образования оказалась неприемлемой для националистов. Африканеры всегда без энтузиазма относились к образованию для чернокожих африканцев. Они считали это пустой тратой времени, поскольку, по их твердому убеждению, африканцы по своей природе невежественны и ленивы и никакое образование не может этого исправить. Африканеры традиционно относились с явной враждебностью к чернокожим африканцам, изучающим английский язык, поскольку английский был для африканера иностранным языком, а для нас – языком освобождения.

В 1953 году парламент, в котором доминировали националисты, принял Закон об образовании банту[41], который был призван распространить систему апартеида на образование в Южной Африке. Закон передал контроль над образованием чернокожих африканцев от Департамента образования ненавистному нам Департаменту по делам коренных народов. В соответствии с этим законом африканским начальным и средним школам, которыми ранее руководили иностранные церкви или миссии, предоставлялся выбор: либо передать руководство правительству, либо получить значительно уменьшенные субсидии. По существу, вопрос ставился таким образом: либо правительство возьмет полный контроль над образованием чернокожих африканцев, либо африканцы будут лишены образования. Африканским учителям не разрешалось критиковать правительство или какой-либо орган системы образования, это был такой интеллектуальный baasskap, способ узаконить чувство неполноценности у чернокожих африканцев.

Хендрик Фервурд[42], автор Закона об образовании банту, в своих разъяснениях по поводу этого законодательного акта подчеркнул, что «образование должно обеспечивать подготовку молодых людей в соответствии с их будущими возможностями в жизни». Таким образом, он ясно дал понять, что у чернокожих африканцев не было и не будет никаких возможностей в жизни. Зачем же тогда их обучать? «Банту нет места в европейском сообществе выше уровня определенных форм труда», – прямо заявил он. Короче говоря, чернокожие африканцы должны быть обучены навыкам чернорабочих и находиться в постоянном подчинении у белого человека.

Руководство Африканского национального конгресса расценило этот закон как крайне зловещую меру, призванную затормозить прогресс африканской культуры в целом и в случае его масштабной реализации отбросить далеко назад борьбу африканского народа за свободу. На карту были поставлены мировоззрение и миропонимание будущих поколений африканцев. Как отреагировал в то время З. К. Мэтьюс, «уж лучше полное отсутствие образования, чем воспитание невежества и неполноценности в школах Фервурда».

Разработка Закона об образовании банту и предельно грубое изложение его сути Хендриком Фервурдом вызвали широкое возмущение как у чернокожих африканцев, так и у белых. За исключением Голландской реформатской церкви, которая открыто поддерживала апартеид, и лютеранской миссии, все христианские церкви выступили против этого закона. Однако единство оппозиции проявилось лишь в осуждении новой политики в области образования, а не в организации сопротивления ей. Представители англиканской церкви, наиболее бесстрашные и последовательные критики новой политики, действовали крайне несогласованно. Так, епископ Амброз Ривз пошел в Йоханнесбурге на крайний шаг, закрыв все свои школы, в которых в общей сложности обучалось десять тысяч детей. А архиепископ англиканской церкви в Южной Африке, стремясь уберечь детей от влияния улицы, передал остальные школы правительству. Несмотря на свои протесты против нового закона, все остальные церкви поступили так же, за исключением Римско-католической церкви, адвентистов седьмого дня и Объединенной еврейской реформистской конгрегации, которые решили обойтись без государственной помощи. Даже моя собственная Уэслианская методистская церковь приняла решение передать под контроль правительства свои двести тысяч африканских студентов. Если бы все церкви последовали примеру тех, которые оказали практическое сопротивление новому закону, правительство оказалось бы в тупиковой ситуации и, возможно, согласилось бы на какой-то компромисс. Вместо этого государство просто растоптало нас.