Долина дракона

Красный Ворон лежал в крытом экипаже, весь в сухих травах, источающих приятные ароматы. Его обмыли и натерли мазью, помогающей замедлить разложение, облачили в новые одежды. Горло Красного было скрыто высоким воротником, лицо замазано белилами и румянами и красиво обрамлено тщательно уложенными волосами. Но по его выражению становилось понятно, какой страшной смертью умер Ворон.

Дикий смотрел на труп брата.

– Проклятый Брес, даже из могилы он продолжает забирать моих родственников, – произнес он. – Ты должен был стать королем самого богатого и процветающего государства, а вместо этого полез под подол к шлюхе… Хоть ты всегда и говорил, что это я дурак, сам поступил еще тупее, чем я.

Дикий быстро наклонился, поцеловал брата в лоб и выбрался из повозки.

– Тело моего брата, а также золото отвезите в Твердыню и похороните в фамильном склепе, брата прямо вместе со всем кладом, – приказал он Бакстеру и младшему лорду из рода Оленей.

Бакстер, которому удалось проявить себя в битве с Бресом, ужасно расстроился. Ему хотелось снова блистать на поле боя – при осаде Таумрата. А вместо этого его отправляли заниматься таким невеселым делом.

– Но… разве вы не хотите оставить сокровища себе? – спросил лорд Олень, не в силах смириться с расточительностью Дикого.

– Красный сам у Кондлы занимал, сам пусть и возвращает, на том свете, – отрезал Ворон. – Золота мне своего хватит. Матушка оказалась такой запасливой, что никто и представить не мог. Езжайте уже!

– Милорд, – снова подал голос Бакстер.

– Чего тебе еще? – недовольно зыркнул на него Дикий.

– После гибели госпожи Лорелеи остался ее пес, горный мастиф, – пробормотал мальчишка. – Он очень горюет, воет все время. Боюсь, как бы не погиб. А это очень дорогая и ценная собака. Я помню, вы когда-то хотели взять щенка себе…

– Некогда мне с ним возиться.

– Но, может, тогда его возьмет лорд Младший Ворон? Это же он его ей подарил…

– Где мой младший брат, я не знаю и знать не хочу, – рявкнул Дикий. – Оставь щенка себе, если сможешь его заново приручить. Либо заколи, чтоб не мучился. И проваливай уже, некогда мне тут с тобой время терять.

Часть обоза с телом Красного и кладом отправилась в Серые Горы, а остальные повозки – на Таумрат.

* * *

Они ожидали, что столица встретит их отчаянной обороной, но встречали их Рогом Победителей, цветами и ликующими песнями. Во главе делегации горожан стоял взволнованный Ангус. Именно он держал Рог. Позади толпились те лорды Таумрата, что успели съехаться в столицу из своих разоренных земель либо выжили во время правления Бреса.

– Привет, парень, – сказал Дикий, спрыгивая с коня.

Он подошел к встречающим и пристально всмотрелся в лицо мальчика.

– Мы, часом, не родня?

– Я старший сын лорда Ворона, Хранителя Королевской печати, – дрогнувшим голосом ответил Ангус.

– Смотри-ка, вот это ты у нас герой! – обрадовался Дикий. – Кстати, вон на той толстой лошади тащится твой братец, который со своим нытьем у меня уже в печенках сидит. Сестра твоя тоже жива, едет вместе с королевой Финелой в карете под присмотром нянек. А это что у тебя такое?

– Ключи от всех городских ворот.

Ангус торопливо сунул Дикому связку огромных ключей, а сам обнял его, пряча лицо в складках плаща Ворона, чтобы никто не увидел его слез радости. Ангус считал себя слишком взрослым, чтобы выказывать слабость на людях.

* * *

Дикий торжественно пожертвовал городу десять сундуков с золотом и двадцать с серебром – на восстановление от добрых соседей.

Весть об этом разлетелась по всему Таумрату и сильно воодушевила горожан. Все принялись славить Дикого и род Воронов, вспоминать, каким доблестным воином и великим царедворцем был Аодх, каким верным, отважным и благородным – Старший.

После был пир, припасы для которого Дикий также привез с собой в обозе. Это добавило ему еще больше славы, но уже среди знатных лордов.

В честь победы Дикого усадили во главу стола, на место короля, а Финела заняла место королевы. Для малышки на кресло специально положили несколько мягких, обшитых нежно-розовым бархатом подушечек. Также на почетных местах сидели Ангус и Альпин. Мальчишки очень радовались встрече. Впрочем, без умолку болтавший и обнимавший брата Альпин в своей детской непосредственности выказывал куда больше восторга, чем Ангус. Тот, хоть и был немногим старше, вел себя как взрослый. Ангус выглядел худым, бледным и слишком серьезным. В больших аквамариновых глазах его притаилась глухая боль. Дикий часто находил племянника взглядом, чуть наклонял голову и молча поднимал кубок, отдавая ему честь.

Финела же наслаждалась своим местом и вкусной едой, а также почетом, который ей оказывали, немым обожанием придворных, замечавших, как она похожа на отца нравом и лицом. Она больше всех веселилась на пиру и то и дело приставала к Дикому с расспросами: как и когда пройдет коронация, и где она будет спать, и почему они не взяли с собой Мэрид и Серого, и можно ли отложить немного вкусностей для них?

Пир прошел так спокойно, чинно и весело, что все, наконец-то, поверили: война окончена и наступили мирные времена.

* * *