«Долиною смертной тени»

– Подожди, – поднял руку Дунхарт, его голос стал мягче. – Сначала выслушай меня. Всего лишь за несколько лет, всего несколько ходов маятника часов нам удалось разыграть интересную партию. Но я начал её ещё задолго до твоего рождения, но Бал держал меня для того момента, когда карт не останется. И там, на острове он нёс мне просвещение, слабым голосом и волей он указал, что наш истинный путь только в стремлении к власти, только к личному благу. Только следуя его пути можно решить все проблемы… свои и Тамриэля.

– О какой стезе ты говоришь?

– Только война, только вечное слияние планов, которое есть залог нашей силы, – речь Дунхарта снова возвращается к резким звукам злобы. – Вся вселенная бессмысленна, и смысл только мы создаём, только наша воля утверждает его. Так давай, присоединись ко мне, и мы утопим в крови всех твоих врагов. От твоей руки падут все – и сильные и слабые, и лживые и праведные, и нечистые и святые, и виновные и невинные – ты встанешь во главе его войск.

– Нет! – резко ответил Азариэль, понимая, что всё эти предложения не более чем сладкая ложь. – Мне уже предлагали стать во главе войск тьмы. Не лучшая перспектива.

– Тогда узри своё будущее! – Дунхарт махнул рукой и перед Азариэль из ничего материализовались образы возможного будущего, в которые парень полностью погрузился:

Стоит глубокая и очень мрачная осень, застлавшая томной серостью запад Чернотопья. Солнца на небе вот уже дня три не наблюдается. Слышен лишь плачь небес. Ледяной ветер дует, не переставая, промораживая до самых костей любого, кто посмеет выйти из помещения и представить себя безумным порывам воздушных масс Тамриэля. Деревья, подобно старым вдовам, медленно и со скрипом покачиваются под напором порывистого ветра, издавая характерный скрип. Азариэль видит на окраине города небольшой старый дом, который одним видом наводит ещё больше печали. Снаружи он походит на разбитые бараки, которые по чистому недоразумению имперские власти ещё не снесли. К нему приближается тройка воителей. Каждый доспех тускло блистает от количества влаги, выказывая образы тяжёлой имперской экипировки, на спине которой бряцают арбалеты. Лица же легионеров скрыты под цельными шлемами, увенчанными чёрным гребнем. Они идут шагом твёрдым, не прячась или крадясь, а прямо, сжимая короткие мечи, сияющие ярким серебром. Но вот их обгоняет человек, экипировавший чёрный плотный доспех имперского типа, с багряно-пылающим оком на груди, лик его укутан под маской, а в руках арбалет.

– Готовьте арбалеты. Валите всех, кроме него, – ещё раз предупредил воин в чёрно-имперской броне, когда они припали к двери. – Высший эльф с механической лапой. Всё, работаем!

Солдат в блестящем доспехе отошёл в сторону и, держа арбалет в правой руке, левую опустил в кисет и спустя секунду, с его руки вырывается шквал пламени. Силы магического огня хватило, чтобы обратить дверь в дождь щепок.

Внутрь хлынул слабый тусклый свет, но и этого хватило. Раздался страшный вой и голодный звериный рёв, отразившийся воплем страха в душах. Оголодавшие бестии ночи бросились прочь от источника света. Арбалеты дрогнули. Две твари в лохмотьях рухнули замертво, но впереди ещё шесть таких же. Рык и крик стали предтечей скорой атаки и существа волной хлынули вперёд. Серебро у бёдер лязгнуло и имперцы вступили в битву. Клыки и когти против священного металла, на стороне тварей ночи численное превосходство, однако легионеры сильнее, тренированнее и крепче. По доспеху забегали вспышки фонтанов искр, выбиваемые безнадёжными ударами, но результата это не приносит. Вперёд вырвался воин в тёмной броне. Осталось две бестии, взглядом голодных зениц, изъедающих имперца. С каменным суровым лицом он бросился вперёд, выбивая стук каблука по сгнившему полу. Первый удар длинного меча рассёк запястье изменённого орка, а затем человек перехватил орсимера и закрылся им как щитом. Лапа босмера одним могучим ударом сокрушила голову бывшего собрата по проклятью, выбив дух. Имперец отбросил тело и одним дуговым восходящим движением провёл лезвием по подбородку эльфа и перевёл удар в выпад, угодив остриём в сердце. Отряд переглянулся. Всюду лежат тела тех, кто был мёртв до последней кончины. Помещение вытягивается в прямоугольник, его стены и потолок, пол – всё скрыто за покровом мрака. Отряд глубоко задышал от возбуждения, тут же ощутив, как к горлу подступил тошнотворный ком от царившего здесь зловония.

– Пусть тьма рассеется, – имперец с оком на броне поднял руку и ладонь увенчалась рассветным сиянием. – Светом императора.

Холодный мрак отступил, а вместе с ним и покров многовековой тайны. В самом конце залы стоит небольшое рваное кресло, у которого груды мебельного мусора – разбитый диван, пара переломанных шкафов. На выцветшее-алом диване расселась фигура, облачённая в ткани тёмной ночи и таинственности, чуть приподняв лицо, опираемое на правую ладонь.

– Зачем вы пришли сюда? – с высохших перекошенных от боли уст донёсся неимоверно печальный голос.

– Молчать! – рявкнул имперец и ступил вперёд.