«Долиною смертной тени»

– Посмотри мне в глаза, – альтмер чуть подался головой вперёд. – Я оступился, один раз, проявил слабость и вот результат. Чтобы не навредить миру, я вынужден был тут сидеть, во тьме и подальше от всех. О Боже, сколько я уже тут провёл… десять лет, или пара веков. Во время… голода время бежит страшно незаметно.

– Это всё? Лирики больше не будет?

– Не знаю.

– Что ты ещё можешь рассказать? Мне не интересны больше истории.

– Зачем тогда слушал? – позволил себе лёгкий рык альтмер. – Понимаю, нужно свериться с архивами, выцепить важные детали, но вы и сами понимаете, что мне больше рассказать вам, – высший эльф сделал шаг вперёд, и его левая рука не полностью поднялась, не подчинившись велениям воли. – Посмотрите на меня, есть ли мне вам резон лгать?

– А меч? Тот самый? Где он?

– Я его утерял, очень давно. Впрочем, я даже рад, что его больше нет со мной. Слишком уж тяжкий груз на душе.

– Где мы можем его найти? – спросил «Первый», опустив арбалет. – Назови место, и я позволю тебе жить.

– Жить, – кривая, полная боли и тяжести улыбка расписала губы альтмера. – Тогда я тебе ничего не скажу. Забудь про меч, забудь про артефакты, ибо они потеряны и вашу Империю спасёт лишь чудо, а я? Я желаю встречи с вечной и Единой Истиной…

– Тогда ты нам больше не нужен, – грозно твердит «Первый» и прицелился.

– Не здесь, – эльф пошёл им навстречу, и солдаты расступились, держа его на прицеле. – Это конец, но пускай он будет не в грязном сарае.

Все последовали за альтмером, который сохраняет необычайное спокойствие. Он идёт тихо и плавно, будто на встречу чему-то великому и славному, на его шее звенят цепи амулета. Солдаты полны удивления, но никак не выказывают его, продолжая тихо ступать за ним. «Где то я уже видел этот символ» – говорит себе «Первый», выходя на улицу.

Тут всё так же – серо, уныло и идёт дождь, а перед домом стелется море изумрудной растительности. Альтмер поворачивается к строю солдат, держащих его на прицеле. «Я помню этот амулет» – говорит себе «Первый» – «Это амулет Единого. Но что мне до этого?»

– Ну же! – взывает эльф, простерев руки, и приготовился лечь на траву, подружился с мыслью, что сейчас его приласкает зелёная трава.

Все видят выражение лица высшего эльфа. Оно спокойно и мирно, на нём нет тревоги или злобы и сами духи Обливиона не смогли бы его ввергнуть в смятение. На губах проступила слабая улыбка, а дождь смещал небесную влагу с парой слёз на щеках и кажется, будто он рад подобному раскладу. Никто не ведает последних мыслей высшего эльфа, но никто не сомневается, что они полны мира.

– Азариэль, ты не думаешь передумать? – спрашивает «Первый», лелея в душе слабую надежду на то, что из него удастся ещё вытащить информации. – Ты ведь столько ещё можешь рассказать. Целые столетия за тобой.

– Нет, – доносится твёрдый ответ. – Оно уйдёт со мной в могилу.

– Как ты позволил себя… проклясть? Если не бы чума нежизни, ты бы сейчас был при вечно покое и этого разговора не было бы.

– Это совершенно другая история, которую ты, как сказал, не намерен слушать.

– Ты прав, – «Первый» прицелился ещё точнее, и наконечник его болта смотрят прямо в неживое сердце, держащее ещё живую душу. – По моей команде!

Хищником арбалет смотрит на Азариэля и готовится оборвать его жизнь. Столько проживший немолодой эльф рад этому, рад тому, что теперь его жизнь окончится, и он сможет обрести покой, встретившись с вечностью. В конечный раз он слышит шум дождя и шорох травы, которая станет для него последним ложем, с трепетом ожидая команды.

– Приготовились!

Все устаревшие ощущения обострились. Азариэль чувствует запах дождя и травы, слышит, как стонет древко арбалетов и как дышат солдаты, голод же, древний и жестокий отошёл назад перед ликом вечности.

– Пли!

Видение, представшее в образе рассеялось, оставив Азариэля один на один вместе с Дунхартом. Альтмер погрузился в думы:

«Зачем? Зачем он мне показал это? Тут же не моё рабство, тут моя победа… изгнание в Тамриэле и где Гэ’эль? Где мои друзья? Я – вампир, а значит они умерли? Да, тут я победил… но кто я и где? Сколько лет мне тут?»

И воин заговор, решив внести ясность:

– Тут ты победитель. Пускай вы и сокрушите меня и воинство мое, но ты превратишься в монстра. Рано или поздно семя смерти взрастёт в тебе, и ты будешь столетия бродить по Тамриэлю, пока тебя не упокоят слуги Империи будущего. Твоя жена, твои друзья – все лягут в землю, прежде чем ты сам станешь прахом, – голосом холодного бурчания раздались слова, отвечая в душен Азариэля болью.

– Нет! Не-е-ет…

– Пойми, – голос Дунхарта стал менее грубым, – я снова говорю тебе – встань на сторону Молага Бала, и он оградит тебя от печалей грядущего века. Прими этого бога сильнейшего пути.