Должники

Тоня вложила письмо в конверт, задвинула ящик серванта, погасила настольную лампу. Через несколько минут в квартире наступила полная тишина.

                х                х                х

Тамара родила сына. Имя младшему Дунайскому придумали сразу – Виктор. Победитель, вступающий в жизнь.

А жизнь куролесила. Полным ходом шла перестройка. Краснобайство, повальный дефицит и бедлам – строили социализм «с человеческим лицом». На деле выходило не «лицо» -- рожа с издевательской ухмылкой над глупой доверчивостью сограждан. Прилипая к телевизионным экранам, жили ожиданием перемен. Для жены военного летчика единственно важной была одна – прекращение войны в Афганистане.

-- Жди, теперь твово отпустять. Бачила, яка горбачиха? Вин же с ней носиться, як дурень со ступой, -- докладывала баба Дуся, заявляясь с очередной тарелкой пирожков.

-- Спасибо, -- не отказывалась от угощения Тоня. – Только при чем здесь жена?

-- Тю, – всплескивала руками старушка, -- вона ж баба! Тильки тощая, правда. А бабья суть спокон веку супротив войны. Нам надо, шоб мужик лип не к винтовке, а к бабе.

-- Но страной же руководит муж, не жена. Он и принимает решения. Чай будете?

-- Ни, -- отмахнулась Евдокия Егоровна. – Щас по тевелизору за погоду будут передавать. Пиду послухаю, можэ шо путное скажуть. А ты, Антонина, як дите малое, ей Богу! Горбачёв же ж подкаблучник: шо жена скажить, то й будэ. От помяни мое слово: плюнет вин на той сраный долг, да й забэрэ наших мужичков с Афганистану. -- Тоня, молча улыбаясь, слушала пожилую соседку, в бедной голове которой чудесным образом совмещалось несовместимое.

О том, что Саша был в плену и бежал, кроме бабы Дуси не знал никто. Временами возникало желание  поделиться информацией о муже с Вадимом. Останавливало одно: опасение навредить. Ответственный и небезразличный к чужой беде Вадим, наверняка, кинется разыскивать по своим каналам Сашу. А ведь известно, как у нас относятся и к тем, кто побывал в плену, и к тем, кто пытается оказать поддержку бывшим военнопленным. В сказки о человечности нынешней власти Тоня, в отличие от бабы Дуси, не верила.

Дунайские получили квартиру, маленькую, но свою. Уютный, гостеприимный дом, куда приятно захаживать в гости. Тамара шутила, что теперь у них вокально-инструментальная группа: обустраивающееся на новом месте трио и приходящий дуэт. Все вместе – квинтет с одним басовитым солистом. Илья обожал маленького «солиста», все время порывался таскать его на руках.

-- Сынок, -- забеспокоилась Тоня, -- ты хорошо себя чувствуешь? Голова не болит?

-- Нет.

Она привлекла ребенка к себе и ощутила непонятное сопротивление.

-- Тебя кто-то обидел?

-- Нет.

-- Расхотелось в школу?

-- Нет.

-- Но я же вижу: ты чем-то расстроен.

-- Нет.

-- Сын, -- Тоня пыталась поймать ускользающий взгляд, -- пожалуйста, посмотри мне в глаза. Что не так? Ведь нас с тобой двое, мы – семья. Я тебя очень люблю и стараюсь всегда быть с тобой откровенной. Что случилось, малыш?

-- Я не малыш.

– Конечно, милый. С завтрашнего дня ты уже школьник, почти взрослый. Но я твоя мама и  мне очень хочется, чтобы у нас с тобой друг от друга не было тайн. Никаких. Я же от тебя ничего не скрываю.

-- Скрываешь.

-- Что? – растерялась Тоня.

-- А помнишь, ты обещала, что когда я пойду в первый класс, папа будет рядом со мной. Его нет. И ты не говоришь, почему, -- на нее смотрели глаза не ребенка – взрослого, страдающего человека. У сына оказалась железная логика и цепкая память.

-- Родной мой, -- она обняла худенькие плечи и приникла щекой к колючей от стрижки макушке, -- наш папа жив. Это правда, клянусь! Я сказала бы тебе больше, если б знала сама. Но мне ничего неизвестно… Неизвестно ничего, кроме того, что мы с тобой должны его ждать. И мы дождемся, обещаю. Веришь? – ребенок застыл, не отзываясь на ласку. Потом по Тониной щеке скользнул сверху вниз и обратно стриженый ежик волос, и мальчик облегченно вздохнул.

                х                х                х

-- Аренова, а ты куда собираешься?

-- Домой. Мне еще надо уроки проверить, покормить сына, спать уложить. Илья без меня не заснет.

-- С ума сошла?! Он взрослый парень, школьник. Вот у таких мам, как ты, и вырастают изнеженные мужики. А нам с ними потом нянькайся: вместо жены – нате, получите няньку!

-- Любовью никого испортить нельзя.

-- Ты, Антонина, этой своей любовью нам весь кайф испортишь!  Анатолий Федорович вчера намекнул, что без твоего пения праздника не получится.

-- Очень надеюсь, что ваши тосты в честь Анатолия Федоровича быстро помогут ему настроиться на праздничную волну и без музыкального сопровождения.

-- Тонька, ну че ты вредничаешь? – Ангелина вытащила из кармана круглое зеркальце в пластмассовой оправе, посмотрелась, довольно хмыкнула, расстегнула верхнюю пуговицу белого подсиненного халата, приоткрыв пышную грудь, легонько провела мизинцем по краю нижней губы. – Сама же отмечала с нами Новый год. Романсы свои распевала, улыбалась. И к сыну, между прочим, совсем не спешила. Забыла?

Тоня надела пальто, взяла сумку, направилась к входной двери.

-- Пока, Лина. До завтра.