Дом — это море, отражённое в твоих глазах (ЛП)

И, Господи Боже мой, Чимин такой красивый. Юнги знает это, он знал это с тех самых пор, как тот впервые появился в его доме, но видеть его сейчас, сидящего там под лунным светом и выглядящего слегка ошеломлённым и чуть больше похожим на человека, заставляет Юнги затаить дыхание от того, какой Чимин, на самом деле, потрясающий. Предполагается, что русалки от природы должны быть красивыми, и Чимин не исключение из этого. Но даже не в этой форме он так влияет на Юнги, что у того подкашиваются колени только при одном взгляде на него.

— Юнги-хён? — голос Чимина заставляет Юнги очнуться и перестать пялиться на него.

Он быстро приседает на корточки и, мягко улыбаясь, почувствовав, что его лицо горит, протягивает Чимину руку.

— Давай поднимем тебя, ладно?

Глаза Чимина искренне сияют с любовью и счастьем. Он берёт руку Юнги в свою собственную и застенчиво улыбается, а потом Юнги помогает ему встать. Ноги Чимина ещё не привыкли к тому, чтобы поддерживать весь его вес, поэтому он спотыкается. Его ноги дрожат, и Юнги ловит его, прежде чем он может упасть.

— Осторожнее, Чимини.

Чимин краснеет, но продолжает слегка улыбаться.

— Спасибо, хён.

Юнги ничего не может с собой поделать и выглядит таким безнадёжно влюблённым.

— Хён поймает тебя, не волнуйся. Ты у нас будешь ходить в мгновение ока.

Чимин держится за него и сразу напрягается. Его улыбка становится шире.

— Я верю тебе, хён.

Они проводят всю ночь, приучая Чимина к его новым ногам. Сначала Юнги проводит его по оранжерее, позволяя ему поздороваться с каждым растением вокруг них. Потом он самостоятельно делает свой первый шаг за пределы комнаты и просто стоит там минуту, впитывая всё, что он видит, пока Юнги смотрит на него и беспомощно улыбается. Нала сбегает вниз по лестнице, чтобы поприветствовать их, когда слышит смех Юнги и Чимина, и Юнги, наконец, устраивает Чимину настоящую экскурсию по дому.

На этот раз ему больше не нужно нести Чимина на руках. Всё, что они должны делать, это просто держаться за руки.

Конечно, всё ещё остаётся проблема с оплатой.

Которая вовсе не является проблемой, потому что Чимин более, чем готов заплатить, и Юнги сделал максимально точный подсчёт расходов в соответствии с их соглашением и ситуацией, но…

— Я не буду платить тебе так мало! — говорит Чимин уже, наверное, в двенадцатый раз за это утро, сидя со скрещенными ногами на диване Юнги. Он одет в ещё один из свитеров колдуна, несмотря на более тёплую, чем обычно, погоду, но снизу на нём только пара свободных шортов, которые едва доходят до половины его бёдер (ну, они свободные на Юнги, но почти обтягивают Чимина, если тот располагает свои бёдра именно так, на чём Юнги старается не зацикливаться слишком сильно).

Последние два дня Чимин настаивает на том, чтобы его ноги оставались голыми и всегда находились в поле его зрения, как будто, если они будут закрыты чем-то, то могут внезапно исчезнуть. Юнги тоже несколько раз заставал его за тем, что он любуется своими недавно обретёнными конечностями, ощупывая пальцами кожу и мышцы, как будто всё ещё не может поверить в то, что они настоящие. Юнги находит, что это одновременно и самая привлекательная вещь в мире, а также и самое большое испытание для его благоразумия; потому что Чимин — это, действительно, одно из самых драгоценных существ, с которыми он когда-либо имел удовольствие познакомиться, ноги Чимина на самом деле реально хороши, и Юнги вынужден физически сидеть на своих собственных руках, только чтобы помешать себе прикоснуться к ним.

Он откашливается, возвращаясь к их разговору.

— Ты не недоплачиваешь мне, — настаивает он тоже, кажется, уже в двенадцатый раз за это утро. Он стоит посреди своей собственной гостиной вот уже почти пятнадцать минут, пытаясь заставить Чимина просто забыть об этом. — Это справедливая оценка всех затрат на материалы, которые я использовал для твоего амулета.

— А что насчёт расходов за проживание? — отвечает Чимин. — И что насчёт труда, который ты вложил в него?

Юнги содрогается. По правде говоря, он не считал, сколько потратил на еду за последние три месяца. Он также, определённо, никогда не собирался выставлять Чимину счёт за пребывание в своём доме.

— Хорошо, — отвечает он, на секунду задумавшись об этом. — Я добавлю и это тоже. Но я запрещаю тебе жаловаться, когда закончу честный подсчёт, а ты снова подумаешь, что не доплачиваешь мне…

— Не забудь добавить в список стоимость телефона, который ты купил мне, — встревает Чимин.

Юнги стонет.

— Прекрасно. Но после этого, ты заплатишь мне сумму, которую я назову. Без всяких вопросов.

Чимин не отвечает сразу, он кривит губы и размышляет. Потом он прищуривается и смотрит на Юнги.

— И всё же, я чувствую, что ты всё равно выставляешь мне счёт на сумму, гораздо меньшую, чем я тебе должен, — Юнги открывает рот, чтобы опровергнуть его, несмотря на то, что именно это он и собирается сделать, но Чимин продолжает. — Но я закрою на это глаза и приму любое твоё решение, если оно будет хоть сколько-нибудь разумным.

Юнги облегчённо вздыхает и опять открывает рот, пытаясь вставить хоть слово.