Читаем Дом между небом и землёй полностью

— От них лучше аромат. Сразу пахнет лесом. Я их при случае собрала и взяла к себе.

— А выглядят так, будто их только что срезали. Вы их как-то особенно консервируете?

— Да нет. Здесь просто почти ничего не стареет. И не меняет формы. Разве что на нижнем этаже — в подсобке… Как я и говорила — боюсь иногда что там что-нибудь завянет. А здесь — уже нет.

"Странно…" — подумал я.

— А, я совсем и забыла уточнить. Это, конкретно, лесная осенняя комната. Ещё есть городская. Пойдёмте.

— А как Вы так лужи в полу… Нарисовали реалистично?..

— Я?.. Так это не я. Здесь иногда дождь идёт, вот и…

— А в них, по неосторожности, можно и ноги промочить, то есть?..

— Ну, нет… Но если захотите, то сможете почувствовать себя так, словно бы и промочили. Кстати — про почувствовать. Здесь чуть меняется освещение… Ну, то есть — это во всех комнатах. Если хотите — можно сделать чуть более солнечно, а можно — чуть более пасмурно. Можно включить дождь или наоборот жару сильную. Ведь у любого состояния может быть несколько форм…

— Кстати, про освещение. А где у Вас лампы? Я только сейчас, если честно, задумался. Откуда у Вас светит свет?.. Я вроде не вижу…

— Здесь свет везде. Здесь не нужно ламп. Пойдёмте?..

— Давайте. Что у Вас там дальше? Какая-нибудь… луговая осень, должно быть?

— Не только. Есть и прибрежная и горная… И много ещё каких. Вы, если не будете против, я бы Вам показала пока зимнюю… Хоть одну из комнат. Чтобы мы хоть что-то успели с Вами посмотреть. Ведь у меня их много. Очень много. Почти что бесчисленное колличество. И весенних, и осенних, и летних. Всё за один вечер явно не обойти.

— А… А как же это так у Вас получается, что верхний этаж, тогда… Просто огромный!.. А нижний…

— Да, мне гораздо больше нужно всех этих комнат наверху. В них мне нужно жить и работать — в разных. Чтобы они были очень разными. Так надо. Ну, вот мы и в зимней комнате! Это, конкретно — предновогодняя. Одна из моих любимых. Я, наверное, бываю в ней чаще всего. Во все времена года. Здесь есть столько красочного и главное… Я очень люблю огоньки на елке. Это сразу так много разных красок света!.. Да я и вообще так люблю Рождество и всё, что с ним связанно, что у меня и сам дом круглый год украшен как настоящий дом Санта Клауса. Вы заметили?.. Ну, я имею ввиду — снаружи.

— Вы знаете, нет. Не заметил.

— Как? Вы разве не увидели ни моих светящихся гирлянд на стенах, ни палуба над дверью?

— Да… Я даже, если честно, подумал ещё, подходя, что Ваш дом, он… чем-то похож очень на домик с Рождественской картинке, но только, думаю, вот украшений на нём никаких нет!. Ха-хах…

— Странно. А я так старательно их там повсюду вывешивала… хотя снег там идёт, конечно, очень сильный и руки слишком деревенееют от мороза… и надеялась что теперь всем будет видно… Странно. Наверное это метель. Это метель помешала Вам видеть… Ну, да ладно. Все комнаты я Вам показывать не буду — наверное Вы и так уже очень устали. Если что, приходите лучше в другой раз и мы с Вами тогда погуляем по моим временам года!.. Вот, что я ещё Вам хочу показать — так это мой чердак. Пойдёмте. На чердаке у меня много… как и у всех — всякого, всякого, что осталось из прошлого. Очень много коробок… Вон там, видите?.. Там много вещей из моего детства. Они самые интересные, давайте мы их и посмотрим… Сейчас, вот эту вот, снизу достану… Ух ты, и надо же было мне её так глубоко заложить!.. Очень давно уже не доставала… Вот… Смотрите — тут тоже гирлянды. Мои первые… Видите, как приятно светится жёлтым?.. Ну как такие не полюбить!..

— Они на батарейках?..

— Нет, почему же?..

— Ну, как же — почему? Ведь она у Вас горит… значит…

— Так здесь не нужно электричества!.. Я же уже Вам сказала! Смотрите, вот здесь — можно увидеть в лампочке… есть маленькая дверь. А вот здесь — другая. И почти во всех по одной. И если вынести её туда, где я живу и работаю, то при определенных условиях, в каждую из этих дверок тоже можно пройти. И там будут чудесные места!.. Ещё много комнат. Комнаты, которые были под Рождество украшены в мои три, а здесь — комнаты, которые я помню в мои семь… Ну и так далее. Ну это мы с Вами, если захотите, после ещё попутешествовуем.

— А… Там что у Вас?.. Вон, лестница ведёт ещё к подвалу… что-ли?.. Хотя что я? Какой подвал на втором этаже?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Царь-девица
Царь-девица

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В данной книге представлен роман «Царь-девица», посвященный трагическим событиям, происходившим в Москве в период восшествия на престол Петра I: смуты, стрелецкие бунты, борьба за власть между членами царской семьи и их родственниками. Конец XVII века вновь потряс Россию: совершился раскол. Страшная борьба развернулась между приверженцами Никона и Аввакума. В центре повествования — царевна Софья, сестра Петра Великого, которая сыграла видную роль в борьбе за русский престол в конце XVII века.О многих интересных фактах из жизни царевны увлекательно повествует роман «Царь-девица».

Всеволод Сергеевич Соловьев , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Приключения / Сказки народов мира / Поэзия / Проза / Историческая проза
На пути
На пути

«Католичество остается осью западной истории… — писал Н. Бердяев. — Оно вынесло все испытания: и Возрождение, и Реформацию, и все еретические и сектантские движения, и все революции… Даже неверующие должны признать, что в этой исключительной силе католичества скрывается какая-то тайна, рационально необъяснимая». Приблизиться к этой тайне попытался французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) во второй части своей знаменитой трилогии — романе «На пути» (1895). Книга, ставшая своеобразной эстетической апологией католицизма, относится к «религиозному» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и первая ее часть (роман «Без дна» — Энигма, 2006). В романе нашли отражение духовные искания писателя, разочаровавшегося в профанном оккультизме конца XIX в. и мучительно пытающегося обрести себя на стезе канонического католицизма. Однако и на этом, казалось бы, бесконечно далеком от прежнего, «сатанинского», пути воцерковления отчаявшийся герой убеждается, сколь глубока пропасть, разделяющая аскетическое, устремленное к небесам средневековое христианство и приспособившуюся к мирскому позитивизму и рационализму современную Римско-католическую Церковь с ее меркантильным, предавшим апостольские заветы клиром.Художественная ткань романа весьма сложна: тут и экскурсы в историю монашеских орденов с их уставами и сложными иерархическими отношениями, и многочисленные скрытые и явные цитаты из трудов Отцов Церкви и средневековых хронистов, и размышления о католической литургике и религиозном символизме, и скрупулезный анализ церковной музыки, живописи и архитектуры. Представленная в романе широкая панорама христианской мистики и различных, часто противоречивых религиозных течений потребовала обстоятельной вступительной статьи и детальных комментариев, при составлении которых редакция решила не ограничиваться сухими лапидарными сведениями о тех или иных исторических лицах, а отдать предпочтение миниатюрным, подчас почти художественным агиографическим статьям. В приложении представлены фрагменты из работ св. Хуана де ла Крус, подчеркивающими мистический акцент романа.«"На пути" — самая интересная книга Гюисманса… — отмечал Н. Бердяев. — Никто еще не проникал так в литургические красоты католичества, не истолковывал так готики. Одно это делает Гюисманса большим писателем».

Антон Павлович Чехов , Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк , Жорис-Карл Гюисманс

Классическая проза / Русская классическая проза / Сказки народов мира / Проза