Дом на отшибе

– А я жду от вас потом подробную историю. – И он поднялся, чтобы забрать с порога утреннюю газету, услышав, как за окном звякнул колокольчик на велосипеде почтальона.

– Ну и что теперь? – Уолли обернулся на брата, когда отец вышел из гостиной.

– Спать теперь, – ответил Роджер, – как по мне, многовато событий для одной ночи. И я не уверен, что могу найти этому объяснения. Может быть, когда высплюсь…

Уолли только открыл рот, чтобы продолжить разговор, начатый с братом в коридоре, когда на лестнице послышались шаги, и в гостиную вошла фрау Кляйн. Она очень удивилась, застав там сыновей, и поинтересовалась, что заставило их подняться в такой час. За ее спиной появился герр Кляйн с газетой в руке. Он пожелал доброго утра и как ни в чем не бывало опустился за стол рядом с чашкой остывшего кофе и закрылся от мира хрустящими, еще пахнущими типографской краской листами, из-за которых бросил один выразительный взгляд на сыновей, прежде чем занавеситься полностью.

– С вами все в порядке? Не заболели? – Она проверила ладонью их лбы. – Ну ладно, завтрак еще не готов. Вы умылись уже? Нет? Ну давайте умывайтесь тогда. – Наблюдая, как они дружно подорвались в ванную, фрау Кляйн удивленно покачала головой. – И что это они в такую рань поднялись?.. А ты? – Она перевела взгляд на газету. – Я даже не слышала, как ты встал… Мне сегодня что-то плохо спалось. Сны странные снились… Только под утро нормально уснула.

Герр Кляйн высунулся из-за отогнутого уголка газеты:

– Сны?

– Да. – Берта Кляйн подошла к плите, выставляя на нее сковороду и снимая с полки коробочку с куриными яйцами. – Да… о том, как мы с мамой и сестрой добирались тогда до границы… Помнишь, я рассказывала? – Голос ее звучал негромко и отстраненно. – Я маленькая была. Плохо помню. Но сегодня снилось, что все это происходит снова, только я вижу это не глазами ребенка, а своим взрослым взглядом. И оказывается, оно намного страшнее, чем казалось тогда.

Генрих отложил газету и поднялся. Он подошел к жене и слегка приобнял ее.

– Не представляю, каково было маме и Фриде… Ведь сестра тогда была уже почти взрослая. – Она смотрела на шкворчащее масло на сковороде, перестав взбивать венчиком яйца. – Не представляю, если бы пришлось вот так вывозить наших детей…

– Война закончилась, – сказал ей Генрих, – и наших детей никуда вывозить не придется. Максимум наших проблем с ними – это проказы Уолли и нелюбовь Роджера к социализации. Но это все пустяки.

– Да, – улыбнулась Берта, – это действительно пустяки, – и вылила будущий омлет на сковороду.

* * *

Проснулась Кэт далеко после полудня. Мягкий свет проникал сквозь зеленую занавесь листвы и распространялся через широкие стекла веранды. Девушка лежала на тонком матрасе, который спустила с чердака и расстелила прямо на полу, отдав спальню Виктории. На рассвете, когда дети и Бен ушли, у подруг уже не было ни сил обсудить произошедшие, ни возможности добраться на Праздник вовремя, между тем до него оставалось уже критически мало времени.

Но сейчас не хотелось ни о чем думать, Кэтрин плавно выходила из сладкой дремы, наслаждаясь игрой зеленоватого света на ее лице. В какой-то момент она с удивлением подумала, отчего ее не разбудил стук в дверь кого-нибудь из ее обычных посетителей, но потом вспомнила, что повесила записку о том, что в ближайшие три дня ее не будет, – когда еще полагала успеть на Праздник. Сладко потянувшись и похрустывая косточками, она уткнулась босыми стопами во что-то мягкое, это что-то зашевелилось и одновременно с ведьмой подняло голову, встречаясь с ней зеленым взглядом. «Полосаты-ы-ы-ы-ый…» – протянула радостно Кэт, выставляя к нему руки и делая ладонями жест наподобие краба. Кот лениво поднялся и тоже потянулся, перебирая пушистыми лапами перед собой, потом неспешно проследовал вдоль матраса к тянущимся к нему рукам и терпеливо дал себя погладить. Немного. Потом развернулся к ведьме хвостом и прошествовал к лестнице. У самых ступенек он негромко, но требовательно мяукнул.

– Что, пора будить, ты полагаешь? – Кэт поднялась, еще раз потягиваясь. Тело ныло, но его больше не бросало то в жар, то в холод, как это было сразу после возвращения. И в целом Кэт чувствовала себя неплохо. Она огляделась, стоя ровно в том месте комнаты, где накануне совершила переход Границы. И, потихоньку собрав вместе мысли, пошла умываться.

Когда чайник уже побулькивал на плите, Полосатый завтракал из блюдечка, а на столе стояло все, что Кэт обычно ела сама на завтрак, она последовала совету своего хранителя и поднялась наверх. Виктория, оказывается, уже проснулась и сидела на кровати, скрестив ноги.

– А неплохо ты тут устроилась, – весело сообщила она, все еще с некоторой хрипотцой в голосе.

Кэт критически оглядела подругу, ощущения она вызывала неоднозначные, и хотя ведьма чувствовала, что перед ней вполне живой человек, ей было также понятно, что Викторию еще не до конца отпустило.

– Восстановление займет какое-то время, – заметила Кэт вслух, – голос, думаю, можно поправить теплым молоком с медом, но остальное…