Дом на солнечной улице

– Да, но ты маленькая, – сказала она. – А там не проверяют свидетельство о рождении. Кроме того, я не уверена, что тебе стоит посещать полную раненых солдат больницу.

– Но мама́н, ты же разрешаешь нам смотреть на мертвых и раненых по телевизору!

– Я не управляю новостями и телепередачами. Я не могу возводить экран перед твоими глазами каждый раз, как они показывают сцены битвы. И, конечно, эти мужчины – не твой раненый дядя, лежащий на больничной койке, – сказала она.

Азра уже была в саду и кричала нам поторопиться.

– Обещаю, мама́н, обещаю. Я не буду бояться или падать в обморок. И меня не стошнит. Если меня не пустят, я могу остаться в школе или в машине.

Мама́н покачала головой. Она не хотела продолжать со мной спор.

– Ладно, – наконец сказала она. – Иди надень платок и тунику, пока я прогреваю машину.

По пути в госпиталь Азра, мама́н и Настаран говорили о Резе и переживали о его ранах. Настаран постоянно спрашивала Азру, не припоминала ли она чего-то нового о разговоре по телефону. Конечно, та была в таком расстройстве, что не помнила даже номер его палаты, не то что какие-то подробности о его состоянии. Я представляла Резу лежащим на койке с одной ногой полностью в гипсе, а другой на перевязи. Я представляла, что он будет спать, когда мы зайдем, откроет в восторге глаза и сразу же спросит про Сами.

Приемный покой в больнице был полон цветов. Белые и розовые гладиолусы в плетеных корзинках были выставлены вдоль дымчатой стеклянной стены подобно японским веерам. Красные розы в высоких вазах стояли у подножия спиральной лестницы. Заходящие в госпиталь люди несли корзинки с гвоздиками и хризантемами. Никогда в жизни я не видела прежде столько цветов в одном месте.

Администратор, молоденький солдат, сидящий за круглым стеклянным столом, спросил мама́н, кого мы хотим навестить. Мама́н назвала имя Резы, наклонившись вперед, чтобы заглянуть в толстую регистрационную книгу перед солдатом. Он перелистнул страницы, чтобы найти Резу в алфавитном списке. Рукав цвета хаки скользнул по стеклянной вазе с розами, когда он провел пальцами по строчкам с именами. Я оперлась о стеклянный столик, чтобы вдохнуть аромат цветов.

– Палата номер 204, второй этаж, – сказал он. Он кинул взгляд на меня. – Осторожней, юная госпожа, ты можешь опрокинуть вазу. И тебе нельзя в больницу.

Мама́н нахмурилась оттого, что я оперлась на стол.

– Ей двенадцать лет, господин. Она учится в старшей школе возле госпиталя. Она просто маленького роста, – сказала мама́н.

Он осмотрел меня с ног до головы, изо всех сил стараясь поверить, что мне двенадцать.

– У тебя есть какое-нибудь удостоверение? – спросил он. К счастью, у меня в сумке лежала школьная библиотечная карточка. Я отдала ее. Он принялся изучать мое лицо и фото на карточке.

Азра вмешалась:

– Господин, мы приехали издалека. Я больше не могу здесь стоять. Поднимемся в палату.

Солдат вернул мне библиотечную карточку. Он поднял ладони и сказал:

– Можете подняться по лестнице или воспользоваться лифтом. Палата 204 недалеко.

Я бросилась было к лестнице, но мама́н схватила меня за руку. Она поблагодарила солдата и сказала, что мы ради Азры предпочтем лифт. Затем она сказала мне:

– Ты можешь успокоиться уже и перестать привлекать внимание?

Реза спал, когда мы зашли в палату. К моему удивлению, на его конечностях не было белого гипса. Рот и нос закрывала кислородная маска. Азра подошла к изголовью кровати и взяла лицо Резы в руки. В ее глазах блестели слезы, когда она поцеловала его щеку над маской. От прикосновения ее губ Реза открыл глаза. Через несколько секунд он узнал Азру и попытался сесть. От движения он тут же принялся кашлять.

– Нур-е чешмам, коджа буди?[25] – сказала Азра, плача и качая головой.

Настаран и мама́н приблизились к кровати. Мама́н встала у его ног, а Настаран схватила за руку.

– Хода ра шокр баргяшти[26], – сказала Настаран.

– Что случилось, Реза-джан? Почему ты так много кашляешь?

Азра отдернула руки и отошла, а Реза продолжил кашлять. Он попытался что-то сказать, но кашель обрывал его предложения. В комнату зашла медсестра в белом платке и голубом халате. В руках у нее была чашечка с таблетками и стакан воды. Она поприветствовала нас и попросила Резу снять маску, после чего по одной передала ему таблетки. Он осторожно проглотил их между приступами кашля.

– Старайся не говорить. Твоим легким нужно время, чтобы исцелиться, – сказала она.

– Что не так с его легкими? – испуганно спросила Настаран. – Он был ранен в грудь?

– Нет, у него пневмония. Возможно, доктор объяснит лучше. Ему придется остаться в госпитале на несколько недель, – сказала она.

– Что с ним случилось? – спросила мама́н.

– Давайте я позову доктора, – сказала она. – Он еще здесь.