Дом Одиссея

– Нет, не стоит. Незачем. Извини меня. Не буду больше тебе мешать, я зашла лишь убедиться, что у тебя есть все необходимое.

– Мы всем отлично обеспечены, спасибо. Ты, как и говорят, идеальная хозяйка.

– Если ты уверена. Ночами бывает очень холодный ветер, я могу приказать, чтобы принесли лучшую овечью шкуру для твоей кровати, – о, а может, тебе нужна новая лампа? Я не вижу…

– Трифоса абсолютно обо всем позаботилась, спасибо. Она такая старательная.

Пенелопа поднимается, кивает и бросает взгляд на Трифосу, но не замечает ничего живого, ни единой осмелившейся шевельнуться черточки на ее лице.

– Что ж, сестра, – бормочет она, – если все в порядке, тогда увидимся позже.

– Я буду возносить молитву Гере, – чопорно отвечает Елена. – Богине – покровительнице жен.

Это набожное заявление едва не заставляет Пенелопу поперхнуться собственной слюной, но она с трудом успевает выскочить из комнаты.

Глава 31

И вот закат солнца на Итаке.

Время пришло.

Даже я слегка волнуюсь, почти трепещу при мысли о том, как будут развиваться события нынче ночью.

Сегодня во дворце не устраивают пира, никто не собирает гостей за одним столом, но женихов, стражу, солдат, царей и служанок все-таки нужно кормить, а потому на кухне дым, пар, шум, шум, шум, суета, суета, суета!

Лефтерий, командир спартанцев, подпирает стену. Он не оберегает от внешней угрозы, скорее ищет угрозу внутри, как истинный тюремщик, хранитель цепей.

Никострат меряет шагами храм Афины, и даже святость места не заставляет его приглушить ругательства.

Орест лежит, погруженный в сон, в своих покоях, Электра сидит рядом с ним. Клейтос молится. Пилад с Ясоном еще не покидали своей комнаты. Это признано неразумным – спартанцы, поставленные охранять их, ясно дали это понять. Похоже, все нынче нуждаются в защите, такие уж времена.

Менелай, Елена, Пенелопа и Лаэрт ужинают вместе в пиршественном зале. Здесь намного тише теперь, когда женихам подпортили все веселье. Бард поет о Ясоне и аргонавтах, о золотом руне и прекрасной, обиженной Медее. Песню заказал Менелай в знак уважения к Лаэрту. В глазах Лаэрта отражаются отблески огня, когда он кивает в ответ. Он знает, что поэт не споет правды, но ему плевать. Ведь ложь поэтов сослужила отличную службу и ему, и его дому, и будь он хоть капельку глупее, чем есть на самом деле, без сомнения, давно бы научился сам верить в то, что это правда.

– Так вот, Гекуба, знаете, Гекуба считала, что, после того как родишь достаточно мальчиков, каждой матери нужно непременно родить девочку, чтобы собрать весь набор, то есть каждая женщина вроде как неполная, пока у нее нет женского…

Елена болтает без умолку, пьет вино из своего золотого кубка, и никто ее не замечает.

– Как идет твое… расследование, моя дорогая? – интересуется Менелай с набитым ртом, полным непрожеванного мяса. – Ты уже можешь сказать, кто виноват?

– Я почти добралась до разгадки, брат, – отвечает Пенелопа, ковыряясь в своей тарелке. – Я уверена, что правосудие восторжествует, ко всеобщему удовлетворению.

– Твой мудрый свекор отметил, что у тебя могут возникнуть проблемы, если ты обвинишь не того человека, – замечает Менелай, зажав горсть хрящей между ломтями хлеба. – Я просто хочу, чтобы ты знала, что если кто-нибудь осмелится не согласиться с твоим обвинением, возразить тебе, у тебя всегда есть я. Я тебя прикрою.

– Ты так добр, брат, и всегда так внимателен к женским нуждам.

Менелай усмехается и снова чувствует себя молодым, словно перерожденным; он полон сил и задора, его пыла хватит на всю ночь, да, во имя Ареса, да, поразить презренного врага – вот оно, вот доказательство, что он еще может; в итоге она будет трепетать под ним, как бабочка, оттого что ее покорил такой мужчина, когда он с ней закончит, вот увидите.

– Кстати, – объявляет он, и, о боги, как он ждал этого момента, чтоб его, это так потрясающе, что он лишь чудом не схватил ее прямо в сей момент, чтобы показать, что к чему, – мои люди отправились на охоту сегодня утром, чтобы внести свой вклад, конечно, ты понимаешь, чтобы хоть немного облегчить для тебя невыносимое бремя нашего пребывания. Так вот, они обнаружили лодку в маленькой бухте неподалеку от дворца – похоже, брошенное рыбацкое суденышко, а может, служит контрабандистам. Отличная посудина, жаль было бы, если бы пропала – мои ребята затащили ее повыше, чтобы в море не унесло, и поставили караул, на случай если хозяин вернется. Вы здесь, на отшибе, такие доверчивые – бросаете ценные вещи где попало.

– Ты удивительно заботлив, – журчит Пенелопа. – Уверена, владелец лодки будет тебе очень благодарен.

– Мы просто стараемся помочь, чем можем.

– Конечно, брат. Конечно.

Менелай пристально смотрит на Пенелопу, но на лбу у нее ни капли пота, руки не дрожат, и вообще нет никаких признаков волнения, отчего он хочет ее сейчас еще сильнее, чем прежде.

Забавно, к слову, о лодках…

– Пожар, пожар!