Дом шелка. Мориарти

– Это им не нужно. Идти к ним должны Чейз и я. Они хотят говорить с нами. Но бояться тебе нечего. Чейз прав. Им нет смысла причинять нам вред – они от этого ничего не выиграют. Я считаю, что Кларенс Деверо хочет с нами о чем-то договориться. Вот и все. Сейчас размышлять об этом вообще не стоит – пока жизнь Беатрис в опасности. Но если мы откажемся следовать их указаниям, возможно худшее. В этом сомнений у меня нет.

– Тут не сказано, когда они хотят вас видеть.

– Значит, надо ехать сейчас же.

Элспет не стала спорить. Она обвила шею мужа руками, обняла его, словно прощаясь. Признаюсь честно: к сказанному Джонсом я отнесся с сомнением. Если Кларенс Деверо просто хотел с нами поговорить, зачем похищать шестилетнюю девочку? Чтобы заманить нас на заброшенное кладбище посреди ночи? Возможно, он ничего и не выиграет, причинив нам вред, но едва ли это его остановит. Мне известны его подвиги. Известно, на что он способен. Спорить с ним не больше смысла, чем со скарлатиной, и, если мы окажемся у него в руках, он нас уничтожит просто в силу своей природы.

Мы вышли из дома. Вечер был необычно прохладный, хотя не ощущалось ни малейшего ветерка. В дверях Джонс и его жена просто окинули друг друга долгим взглядом, и мы оказались на пустынной с виду улице одни. И все же что-то говорило мне: за нами наблюдают.

– Мы уходим, черт вас дери! – воскликнул я. – И мы одни. Ждите нас на кладбище «Путь покойника» и делайте там с нами что захотите!

– Они нас не слышат, – заметил Джонс.

– Они где-то поблизости, – возразил я. – Вы же сами сказали. Они знают, что мы идем к ним.

До Саутворка было относительно недалеко, и мы пошли пешком. Джонс надел теплое пальто, а еще я заметил, что у него новая палка, ручка вырезана в форме головы ворона. Как нельзя лучше подходит для визита на кладбище. Он был необычно сдержан и молчалив, и мне пришло в голову, что он, как и я, ни капли не верит в то, что сказал жене. Мы шли навстречу смертельной опасности, и ему это было прекрасно известно. Он знал это, еще когда пригласил меня составить ему компанию.

«Путь покойника» давно прекратил свое существование. Кладбище появилось в первой половине века, тогда никто не представлял, сколько народу будет жить в Лондоне и тем более сколько лондонцев перейдут в мир иной. Довольно скоро на кладбище стало тесно, могилы буквально налезали одна на другую, и надгробные плиты и памятники, призванные утешать и будить воспоминания, представляли собой жуткое зрелище: они покосились под самыми разными углами, даже соприкасались друг с другом в вечной борьбе за пространство. Уже много лет над местом вечного упокоения висел бьющий в нос гнилостный запах. Последние могилы были вырыты до неприличия мелкими и не справлялись с поставленной задачей, в результате можно было наткнуться на прогнившие гробы и даже обломки торчавших из-под земли человеческих костей. Как и следовало ожидать, привозить сюда покойников перестали. Другие подобные кладбища сумели распродать. Какие-то удалось превратить в парки. Но «Путь покойника» остался, каким был, – вытянутым и бесформенным куском пространства между железнодорожными путями и старым складом, по обе стороны – ржавые ворота, а внутри – несколько замшелых деревьев… казалось, кладбище это находится где-то посредине между реальным миром и потусторонним, существует внутри собственной скорлупы, мрачной и пугающей.

Мы прибыли в ту самую минуту, когда церковные часы начали отбивать восемь, бесстрастные удары эхом отдавались в темноте. Я сразу увидел, что мы не одни, и сердце мое екнуло. Нас ждала дюжина злодеев, таких грязных и оборванных, будто они только что вылезли из окружавших их могил. Почти все они были в плотно облегающих куртках, засаленных вельветовых штанах и ботинках. Кто-то с непокрытой головой, кто-то в фетровой шляпе, почти все вооружены толстыми палками, которые держали на плечах либо под мышкой. Зажженные факелы отбрасывали на могилы красный свет, что придавало всей сцене совсем дьявольский вид. Понятия не имею, сколько они нас ждали, но неужели мы просто так сдадимся на их милость? Я напомнил себе: выбора у нас не было, мы пошли на это по собственной воле.

И все же мы в нерешительности остановились у ворот.

– Где моя дочь? – выкрикнул Джонс.

– Вы одни? – Это спросил бородач; всклокоченные волосы и перебитый нос отбрасывали на лицо неровные тени.

– Да. Где она?

Возникла пауза. Неожиданно над кладбищем прошелестел ветерок, и огоньки факелов отвесили ему легкий поклон. Из-за надгробия с каменным ангелом появилась фигура. Неужели это Кларенс Деверо? Нет, конечно, он же боится открытого пространства. Это был Эдгар Мортлейк. Во время нашей последней встречи он на моих глазах кинулся в реку и сейчас предстал передо мной посланцем с того света, двигался он с трудом, будто столкновение с водой стоило ему нескольких ребер. Он был не один. За руку его держала Беатрис Джонс, бледная и заплаканная. Нечесаная и чумазая. Платьице выпачкано и кое-где порвано. Но трогать ее, похоже, не трогали.