Дом Цепей

В сумерках Калам вылез из узкой расщелины напротив утеса, воспользовавшись одним из тайных монастырских ходов. Время играло против него. Возможно, демон уже вырвался на свободу и теперь подстерегал человека в любом обличье. Это был не тот враг, от которого можно заслониться темнотой.

Следы напротив расщелины показывали, что солдаты Каната ушли на юг. Они покинули крепость более четырех часов тому назад. Калам удовлетворенно кивнул, потом забросил на спину мешок и, огибая скалу, двинулся к западу.

За ним, прыгая между утесов, двигались несколько диких бхок’аралов, оглашая наступавшую тьму своим заунывным улюлюканьем. Сквозь тонкую завесу пыли светили звезды. Они приглушали серебристое мерцание песка. Калам шел медленно, избегая подниматься на холмы, откуда путника могли заметить.

Отдаленный крик, донесшийся с севера, заставил его остановиться и замереть. Энкар’ал. Летающая ящерица величиной с лошадь.

«Вечно эти твари появляются в самое неподобающее время, — сердито подумал Калам. Вторая мысль была куда тревожнее первой: — А что, если этот проклятый энкар’ал попил кровавой водички?»

Бхок’аралы исчезли, едва услышав крик своего злейшего врага. Хорошо, что ветер успокоился. Но у летающей ящерицы острое зрение, и сверху ей легко заприметить одинокого человека. Вот и ужин для энкар’ала.

Бормоча проклятия, Калам повернулся на юг. В четырех тысячах шагов от него вздымалась песчаная стена. Вихрь Дриджны. Убийца подтянул лямки мешка, потом осторожно дотронулся до кинжалов. Действие мази слабело. В ладони возвращалась боль. Калам натянул перчатки без пальцев, а поверх них надел кольчужные. Раны от ожогов могли воспалиться, но у него не было иного выхода. Кусая губы, Калам слегка выдвинул из ножен рукоятки кинжалов.

Он двинулся вниз по склону и вскоре пересек незримую границу Рараку. Пока что Вихрь Дриджны давал о себе знать лишь отдаленным рокотом и волнами холодного воздуха. Не сводя глаз с темной стены Вихря, Калам пустился бежать.

Расстояние сократилось на пятьсот шагов. Лямки мешка врезались в телабу, надетую поверх легкой кольчуги. Припасы ощутимо замедляли бег, но отправляться в Рараку без них было равносильно самоубийству. Калам бежал, прислушиваясь к своему дыханию, которое становилось все более шумным.

Тысяча шагов позади. Вздувшиеся пузыри на ладонях лопнули. Кольчужные перчатки сделались липкими. Калам старался дышать глубоко. Бег с таким грузом вызывал противное жжение в икрах и пояснице.

Две тысячи шагов. Теперь грохот Вихря заглушал все остальные звуки. Клубящийся песок хлестал Каламу в лицо. Вот он, гнев пустынной богини.

Когда до цели оставалось всего полторы тысячи шагов, Калама вдруг обступила полная тишина, будто он вошел в пещеру. Его подняло в воздух и закружило. Из вихляющего мешка сыпались припасы. Потом сорвался вниз и сам мешок, оставив на спине лишь лохмотья лямок. Уши наполнились не то треском, не то хрустом ломающихся костей. Калам упал и покатился по земле, выпустив из рук кинжалы. Спину и плечи его залила теплая кровь. Когти энкар’ала рвали кольчугу.

«Никак поиграть решил, порезвиться? Ведь энкар’ал мог бы легко оторвать мне голову».

В ответ на эту мысль в мозгу Калама зазвучал знакомый голос:

«Да. Я бы мог запросто убить тебя прямо здесь. Но я хочу позабавиться. Беги же, смертный, к спасительной песчаной завесе».

— Я освободил тебя, — прорычал Калам, выплевывая окровавленный песок. — И вот пожалуйста, вместо благодарности!

«Ты причинил мне боль. Я такого не люблю. Не люблю испытывать боль. Мне нравится причинять ее другим».

Калам медленно встал на четвереньки.

— Возможно, пришел мой смертный час. Я никогда не искал утешения, и все-таки меня утешает мысль, что с таким отношением к нашему миру ты долго в нем не протянешь. А я, демон, буду поджидать тебя по другую сторону врат Худа.

Громадные когти вновь впились ему в кольчугу: один со стороны поясницы, три других — в живот. Энкар’ал поднял свою жертву с земли и, раскачав, швырнул ее обратно.

Теперь Калам упал с высоты, втрое превосходящей его рост. Этот удар погрузил его в темноту.

Постепенно к нему вернулось сознание. Калам лежал на растрескавшейся земле. Спина была мокрой от крови. Над головой в бешеном танце кружились звезды. Руки и ноги не слушались. Откуда-то снизу в его мозг поднимались слова:

«А, ты просыпаешься. Замечательно. Ну как, продолжим игру?»

— Я не прочь, демон. Только вот игрок из меня теперь неважный. Ты сломал мне хребет.

«Не надо было падать головой вниз, смертный».

— Прошу прощения, не учел.

Оцепенение постепенно проходило. В руки и ноги впивались иголки боли, но все лучше, чем вообще не ощущать конечности.

— Давай, демон, спускайся вниз и закончим нашу игру.

Земля задрожала. Энкар’ал опустился где-то слева от Калама и теперь неторопливо шел к нему.

«Назови мне свое имя, смертный. Я окажу тебе милость и запомню имя первого, кого убил после стольких тысячелетий плена».

— Калам Мехар.

«Что ты за существо? Видом своим ты похож на имассов…»

— Стало быть, тебя пленили задолго до Безымянных.

«Я не знаю ни о каких Безымянных, Калам Мехар».