Дом Цепей

— Где он? — властным тоном спросила старуха, обводя глазами помещение. — Ведь мой муженек был здесь. Только не пытайся мне врать и выгораживать его. Я носом его чую. Этот прохвост только что здесь побывал!

Калам пожал плечами.

— Я хочу есть, — сказал он.

— А я что, съедобна на вид? — огрызнулась старуха и смерила взглядом Калама. — Зато ты… вкусненький!

Она засновала по комнатке, принюхиваясь к углам. А потом присела на корточки и подозрительно заглянула в кувшин.

— Я тут знаю все укромные уголки. Все места, где негодяй прячется, — бормотала она, тряся головой. — Думаешь, это сложно? Я могу быть везде.

— Так ты — из д’иверсов? Ну конечно, пауки…

— Догадался? Умница!

— Ну так закружись, завертись и снова оборотись.

— Как ты не понимаешь? Если я изменю облик, то сама превращусь в дичь. Нет, старую Могору облапошить нелегко! Я обязательно найду его! Вот увидишь.

И с этими словами жена хозяина выскочила из комнаты.

Калам вздохнул, пообещав себе, что ни одного лишнего дня здесь не задержится.

— Она была совсем рядом! — прошептал ему в самое ухо Искарал Прыщ.

От скулы и глазницы остались лишь жалкие осколки, кое-как державшиеся на скрюченных жилах и мышцах. Будь у Онрака настоящий глаз, а не отвердевший комочек, больше похожий на камень, удар кривой сабли тисте лиосан выбил бы его напрочь.

Однако зрение Онрака не пострадало; оно, как и все прочие ощущения, поддерживалось призрачным огнем Ритуала Телланна. Над его искалеченным телом, невидимые для обычных глаз, светились очертания другого тела. Его прежнего тела, помнившего свою силу и прыть. Куда досаднее было лишиться левой руки. У Онрака вдруг возникло какое-то странное противоречивое чувство: ему казалось, что культя кровоточит одновременно в двух мирах: в том, призрачном, и в реальном, где жили существа из плоти и крови. Рана была дырой, сквозь которую утекала сила. Все это заставляло т’лан имасского воина испытать абсолютно незнакомое ранее ощущение: почувствовать себя… хрупким.

Он стоял и смотрел, как соплеменники готовятся к ритуалу. Теперь Онрак был вне их круга, и его душа не могла соединиться с их душами. От этого восприятие Онрака странным образом изменилось. Призрачные оболочки т’лан имассов отныне были недоступны его зрению. Он видел лишь их телесные очертания, что вызывало весьма невеселые мысли.

«Высохшие трупы. Пугающие, лишенные величия. Жалкая насмешка над прежней славой».

Чувство долга и храбрость — вот что заставляет двигаться эти трупы, и таковыми т’лан имассы остаются на протяжении сотен тысяч лет. Но поскольку у них исчезла возможность выбора, то чувство долга и храбрость теперь превратились в пустые, ничего не значащие слова. Когда-то т’лан имассы знали, что они смертны. Это знание было подобно мечу, занесенному над головами. Оно пугало, но зато придавало их жизни смысл. Теперь же их поступки превратились в заученные действия, лишенные какой-либо подоплеки.

Так вот какими видятся его соплеменники со стороны всем, кто не является т’лан имассом!

«Кто мы на самом деле? — впервые подумал Онрак. — Неупокоенные воины, сам облик которых вызывает ужас. Прошлое, упорно не желающее рассыпаться в прах. Жестокие напоминания о честности и непримиримости. О клятве, вознесенной до высот… безумия. — Его внутренне передернуло. — Таким считали и меня. Возможно, и сейчас еще считают: и Трулль Сенгар, и эти тисте лиосан. Что должен испытывать я сам? Вернее, какие чувства это должно бы рождать во мне? Ха, чувства! Я уже и не припомню, когда они вообще принимались в расчет».

— Не будь ты т’лан имассом, Онрак, я бы решил, что ты сейчас о чем-то размышляешь, — послышался голос Сенгара.

Он сидел на невысокой стене, упираясь ногами в ящик с «морантскими гостинцами».

Тисте лиосан разбили лагерь поблизости, продемонстрировав свое воинское искусство. Провели границы, из обломков соорудили заграждения. Расстояние между одиночными шатрами составляло ровно три шага. Для лошадей они построили загон: по краям жерди, между ними — веревки. Неимоверная точность, доходящая чуть ли не до одержимости.

— С другой стороны, почему бы и нет, — продолжал Трулль. — Вообще-то, твои соплеменники очень рассудительны. Они умеют разгадывать любые тайны и способны дать поистине правильные ответы… Жаль, что я не умею задавать правильные вопросы. Знаешь, что мне кажется, Онрак? Ты сильно разочарован.

— Да, разочарован. И не только я один.

— Я сейчас говорю о тебе. Твои соплеменники не скрывают своих замыслов: они хотя уничтожить тебя, едва вы вернетесь в родные края. На твоем месте я бы бежал от них, и как можно дальше.

— Бежать? — переспросил Онрак. — Так поступали предатели, за которыми мы охотились. Да, теперь я их понимаю.

— Они не просто бежали, — возразил Трулль. — Они находили тех, кому приносили клятвы верности и к кому поступали на службу. Правда, у тебя такой возможности нет… если только ты не захочешь служить тисте лиосан.

— Или тебе.

Трулль ошеломленно взглянул на него, потом улыбнулся.

— Забавно. Об этом я как-то не подумал.