Дом Цепей

— Я принес тебе весть от него. Считай меня своим смиренным слугою. Я теперь смиренный слуга всех и каждого. Ты знаешь, что я потерял свое имя? Когда-то у меня было имя, но оно сбежало от меня. Наверное, вместе с именем меня покинул и разум. Но я еще способен делать, что мне велят. Я принес тебе весть от воина, одного из воинов Матока. Он не может встретиться с тобою здесь. Не хочет, чтобы его видели. Понимаешь? Он ждет тебя на другом конце площади, у Зловонных развалин.

Фелисин это не удивило. Скрытность в таких делах никогда не бывает лишней. Их уход из города должен остаться незамеченным, хотя… Девочка была уверена, что за Гебориком постоянно следят. Правда, старик как забрался в свой шатер, так уже несколько дней не показывается и никого не желает видеть.

Неужели и этот калека был частью их тайного замысла? В душе Фелисин шевельнулось сомнение, но девочка тотчас его отогнала.

— Почему он выбрал такое странное место? — все же спросила она у калеки.

— Это ты узнаешь у него, когда вы встретитесь. Поторопись, дитя. Он ждет тебя. И помни: я — твой смиренный слуга.

Зловонные развалины представляли собой невообразимое скопище лачуг и навесов. Их обитатели давно притерпелись к удушливому запаху мочи, кала, гниющих отбросов и годами не мытых тел. Здесь было настоящее городское дно. Ниже упасть некуда, только умереть. Сюда приходили и приползали те, кому было уже нечего ждать, нечего бояться и не на что надеяться. Фелисин опасливо пробиралась между лачуг, слушая чей-то надсадный кашель, сдавленные проклятия и неистовые взывания к богам.

Стена храмового фундамента была ей по пояс. Калека сказал девочке, что в одном месте есть крутая лестница, ведущая вниз. Подземный этаж был не таким глубоким, как жилище Леомана, но лучи предвечернего солнца уже не попадали туда.

На верхней ступеньке Фелисин остановилась, пытаясь хоть что-то разглядеть внизу. Бесполезно.

— Эй, ты здесь? — позвала она.

Снизу донесся негромкий звук. Там кто-то был.

Фелисин стала осторожно спускаться.

Песчаный пол еще не успел остыть. Девочка ощупью побрела дальше. Постепенно глаза привыкли к сумраку, и она увидела воина. Он сидел, прислонившись к стене. Блеск его шлема и кольчуги подействовал на Фелисин успокаивающе.

— Нужно дождаться ночи, — сказала она, приближаясь к воину. — Тогда мы отправимся к Геборику Призрачные Руки. Хватит уже ему сидеть затворником. Как тебя зовут?

Ответа не последовало.

И вдруг что-то черное плотно зажало ей рот. Пол ушел из-под ног. Чернота окутала ее со всех сторон, крепко держа за руки и сдавив молотящие воздух ноги. Еще через мгновение Фелисин неподвижно повисла над полом.

Чей-то скрюченный палец гладил ее по щеке. Едва лишь шепчущий голос произнес первые слова, как внутри у нее все оборвалось.

— Моя дражайшая Фелисин. Отважный воин из отряда Матока только что отправился в объятия Рашана. Здесь только я, кроткий Бидитал. Хочешь знать, зачем я тут? Чтобы испить сполна все наслаждения, какие способно даровать твое драгоценное тело, пока внутри тебя не останется ничего, кроме горечи и омертвелой плоти. Пойми, это необходимо.

Морщинистые руки мага гладили, щупали, теребили и щипали тело Фелисин.

— Пойми, милая, мне не доставляет никакого удовольствия то, что я вынужден делать. Чад Вихря необходимо выхолостить, чтобы они сделались совершенными отражениями богини. Ты ведь не знала об этом? Богиня не может созидать. Она способна лишь разрушать. В этом и заключен источник ее ярости. Такими же должны быть и ее дети. Я лишь выполняю свой долг. Тяжкий долг. И тебе не остается ничего иного, кроме как покориться мне.

Покориться. Фелисин забыла, когда от нее в последний раз требовали подчиниться, перестать быть самой собой. В ту давнюю пору она позволила тьме поглотить себя. Несколько лет назад она не ощущала всей тяжести потери, ибо жизнь могла предложить ей лишь голод, нищету и унижения.

Но потом все изменилось. Под крылом Ша’ик Фелисин почувствовала себя надежно защищенной.

Чувство защищенности. Это было первое, что намеревался разрушить Бидитал.

Человеческий обрубок, бывший когда-то генабакийским рабовладельцем, вовремя дополз до лестницы. Он слышал слова Бидитала и злорадно улыбался.

Дитя, столь обожаемое Карсой Орлонгом, находилось теперь в руках одержимого старика, который очень скоро совершит непоправимое.

Калеку не волновала судьба этой девчонки. Предложение развратного безумца было весьма щедрым. Бидитал не только пообещал вернуть увечному руки и ноги, но также посулил ему возможность жестоко отомстить теблорам. И тогда он вновь обретет утраченное имя. Калека знал: так оно и будет. Обещание мага изгнало из его души весь ужас собственного никчемного существования. Ничего, скоро оборванцы из Зловонных развалин не посмеют пинать его ногами, будто мешок с дерьмом. То-то они покрутятся, когда он станет их хозяином!

Каждый из его обидчиков заплатит сполна. Все заплатят, как только он вернет себе имя.