Дом Цепей

Струнке было все равно. Одиночество, снедавшее его, не развеешь болтовней со Спрутом, а тех, с кем он хотел бы перекинуться словечком, здесь нет. Их вообще больше нет на этом свете. Да и мысли, вертевшиеся в голове сержанта, предназначались только для него одного.

С самого выступления из Арэна его взвод и несколько других вынуждены тащиться в хвосте колонны. Если бы им угрожали с тыла, тогда понятно, однако такой опасности не существовало. Кенеб как будто наказывал их. Но вот только за что? За какую такую провинность? Даже лейтенант, который редко появлялся перед своими бойцами, явно не понимал причин подобной немилости. Впрочем, капитану он не перечил. Неужели Раналь думает, что можно заставить солдат глотать дорожную пыль, а они все равно потом пойдут за ним в огонь и в воду?

Струнка вдруг поймал себя на мысли, что он здесь… лишний.

Ночной воздух отчаянно вонял блевотиной.

«Давай, Полиэль, торопись сюда, для тебя же это — как благоуханные цветы».

Неожиданное пополнение из трех тысяч опытных воинов было настоящим подарком судьбы. Это сразу подняло дух вчерашних новобранцев. Только бы судьба потом не потребовала плату за свой подарок. А то ведь и такое иногда бывает.

«Ну что ж, армия получила ощутимое подкрепление и по большому счету в таких, как я, теперь не нуждается… С какой стати мне возвращаться в Рараку? Я еще в прошлый раз возненавидел эту пустыню. Но тогда я был молод и чего-то ждал от этой жизни. А сейчас? Неужели я действительно надеюсь, что пустыня подарит мне какое-то чудо? Какое? Повернет время вспять? Возродит ощущение полноты жизни, и я снова стану глядеть на мир, как Улыбочка, Корик, Бутылка или Смоляк? Я приплыл в Семиградье, чтобы отомстить, но теперь мысль о мести меня уже не греет. По правде сказать, меня вообще больше ничего не греет: ни верность, ни дружба. Это ты во всем виноват, Калам Мехар. Почему ты не отговорил меня еще там, в Малазе? Почему не сказал, что я буду последним идиотом, если опять сунусь на эту проклятую землю?»

Из темноты вынырнул виканский пес, спасенный Геслером. Таракашка зарычала, готовая защищать свою добычу. Большой пес поводил носом и улегся в нескольких шагах. Обрадованная собачонка продолжила поединок с костью.

Вскоре появился Геслер с кувшином в руках.

— Присаживайся, — пригласил его Струнка.

Геслер сел, заглянул в кувшин, затем поморщился и отшвырнул его прочь.

— Не могу теперь напиваться, как раньше, — посетовал он. — И не только я. Ураган с Истином тоже. Мы прокляты.

— Бывают проклятия и пострашнее, — пробормотал Струнка.

— Знаю. Но хуже всего, что никому из нас сегодня не спится. Мы ведь были тогда на Ватарской переправе. Поставили «Силанду» на якорь и ждали раненых из «Собачей цепи». Там же Колтейн расшиб мне нос. Я, помнится, тогда еще здорово удивился… Не тянет меня вновь увидеть эти места.

— Когда мост сожжен, незачем возвращаться, — кивнул Струнка.

Оба замолчали.

— Эй, Скрип, да ты никак задумал дать деру? — вдруг спросил Геслер.

Сапер нахмурился. Его собеседник неторопливо кивнул:

— До чего же погано терять друзей. Начинаешь думать: «Как это так, их больше нет, а я все еще продолжаю коптить небо?» Волочешь по земле этот мешок с костями, жилами и кровью. Ну слиняешь ты, допустим, из Семиградья. А от себя самого разве убежишь?

— Думаешь, я это потому, что сжигателей мостов больше не существует? Ошибаешься, приятель. Мне вообще опостылело солдатское ремесло. Везде одно и то же: и на Генабакисе, и в Семиградье. Я, между прочим, не собирался быть солдатом. Когда попал в армию, мне там не слишком понравилось. Думал: ну ладно, потяну лямку годик-другой и свалю. А потом… как бы лучше выразиться… засосало. А сейчас… сейчас я просто дошел до ручки. Бывает так, что вдруг становится невмоготу, понимаешь?

— Ну, со мной пока еще такого не случалось, но сейчас речь не обо мне. Значит, Скрипач, тебе до чертиков надоело быть солдатом. И чем же ты хочешь заняться? Что умеешь?

— В свое время я начинал учеником каменщика.

— Сколько тебе тогда было, Скрип? Лет десять, как и любому мальчишке, которого отдают в подмастерья. А кто тебя возьмет сейчас? Солдатское ремесло — не из тех, которые можно легко сменить на другое. Поверь, ты нигде не найдешь себе места. Надоела такая жизнь? Тогда чего проще. Впереди нас ждет сражение. У тебя будет предостаточно возможностей свести с жизнью счеты. Кинься на меч, и Худ примет тебя в свои объятия. — Геслер вдруг усмехнулся и погрозил Струнке пальцем. — Но на самом деле причина в другом, верно? Не жизнь тебе надоела, и не солдатскую лямку тянуть ты устал, приятель. Просто у тебя впервые появился взвод, за который ты отвечаешь. А ты привык отвечать только за себя. Тебе вовсе не улыбается быть командиром, вот ты и прикидываешь, как бы слинять.

Струнка встал.

— Иди лучше погладь своих собачек, — буркнул он и шагнул в темноту.