Дом Цепей

Лес по обоим берегам хранил следы странного празднества. С ветвей деревьев свешивались, качаясь на ветру, разноцветные лоскуты с привязанными к ним человеческими костями. Кости были ярко раскрашены.

Меш’арн то’леданн. «День Чистой крови». Над водой нависали длинные шесты с полусгнившими тушами овец и коз. Кое-где хищные птицы успели обглодать их до костей. Остальные туши были плотно облеплены черными мухами и мотыльками-накидочниками. Иногда от трупов жертвенных животных отрывались и падали в воду какие-то белые капельки, которые тут же хватали прожорливые рыбы. Гамет не сразу догадался, что это личинки червей.

К верховному кулаку подъехал капитан Кенеб.

— Знаете, на чем держится все это безобразие? — поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, добавил: — Отчасти на песке и иле, но в основном…

— Знаю, капитан. На крови.

Вниз спустилась адъюнктесса. По обе стороны от нее ехали насупленные Нихил и Бездна. Приблизившись к воде, все трое остановились. А за спиной Гамета и Кенеба к спуску уже подходили первые шеренги Десятого легиона.

— Как вы думаете, уж не в нашу ли честь эти дикари устроили жертвоприношения? — спросил Кенеб. — Приглядитесь к тушам. Некоторые еще совсем свежие. Эдак пустынники перебьют все свои стада.

— Вам лучше знать, капитан, — уклончиво ответил Гамет. — Я никогда не бывал в Семиградье и не знаю здешних обычаев.

— Насколько мне известно, пустынники дорожат скотом и не станут резать его просто так. Видимо, им хотелось, чтобы мы прошли через «кровавую реку». Может, хундрилы объяснят нам точный смысл.

— Мне пока что эта затея кажется чистым безумством, — проворчал Гамет.

— Жители Семиградья воспринимают мир не так, как малазанцы. Для них он живой, и не только потому, что полон духов, а вообще. По их понятиям, все в мире взаимосвязано, причем весьма сложным и причудливым образом.

— Но нужно ли нам влезать в дебри их представлений, капитан?

Кенеб растерянно улыбнулся.

— А как еще узнать, что у них на уме? Мятеж ведь вспыхнул не вдруг. Его готовили месяцами напролет. Мы видели множество знаков надвигающейся беды, но высокомерно объявляли их местными предрассудками. Научись мы вовремя читать эти знаки, нам не пришлось бы потом так дорого расплачиваться за свою беспечность.

Его слова привлекли внимание адъюнктессы.

— Иногда одних только знаний бывает недостаточно, — сказала Тавора.

Она перевела взгляд на Гамета.

— Зовите сюда ваших моряков. Нам потребуются саперы с их «гостинцами». Войска должны переходить реку через брод, а не по мосту из удерживаемых кровью обломков.

— Слушаюсь, госпожа адъюнктесса. Кенеб, следуйте со мной.

Развернув лошадей, они поднялись вверх по прибрежному склону.

— Что это вас так развеселило, капитан? — спросил Гамет, заметив, что его спутник широко улыбается.

— Приказ адъюнктессы относительно «гостинцев». Бедные саперы будут рыдать в голос.

— Если они не разнесут заодно и сам брод, я готов лично утешить каждого, — пообещал Гамет.

— Не стоит давать опрометчивых обещаний, — продолжая улыбаться, сказал Кенеб.

— Пожалуй, вы правы, — усмехнулся в ответ кулак, вспомнив историю на Арэнском плацу.

Когда они добрались до авангарда Десятого легиона, Гамет жестом подозвал вестовую. Одновременно к ним подъехал бывший командир «красных клинков» Тин Баральта.

— Саперы понадобились? — сразу догадался он.

Гамет кивнул.

— Передай лейтенантам морпехов: адъюнктессе требуется кое-что разрушить, и немедленно, — сказал вестовой Баральта.

— Слушаюсь! — отсалютовала девушка и понеслась выполнять распоряжение.

— Не поторопилась ли адъюнктесса с приказом, Гамет? — спросил Баральта, провожая глазами удаляющуюся всадницу. — Как бы местные не обиделись! «Кровавый мост» считается у них… благословением.

— Адъюнктесса знает об этом. Но передвигаться по такому мосту небезопасно. По-моему, даже тайные наблюдатели должны это понимать.

Рослый Баральта поежился. Пластины его доспехов глухо звякнули.

— Думаю, надо шепнуть пару слов Галлю. Не мешало бы послать вестового к этим… тайным наблюдателям. Трения с новыми союзниками нам ни к чему.

— Дельное предложение, — заметил Гамет.

— Тогда я поеду и устрою все, как решили, — сказал Тин Баральта, трогаясь с места.

— Простите, если я лезу не в свое дело, господин кулак, но мне почему-то кажется, что адъюнктессе все это очень не понравится, — осторожно проговорил капитан Кенеб.

— Вы думаете, адъюнктессе не по душе, когда ее офицеры проявляют инициативу?

— Ну… э-э-э… я бы не стал…

— Не юлите, Кенеб! Вы же человек военный.

— В таком случае вы поняли, что я имел в виду. Прошу меня извинить.

— Незачем извиняться, если вы правы, капитан. Оставайтесь здесь и ждите, когда подойдут взводы.

Гамет вновь спустился к реке. Адъюнктесса неподвижно сидела в седле. Нихил и Бездна спешились и теперь стояли на коленях в мутной воде, склонив головы.

Старик сразу понял: Тавора сдерживается изо всех сил, чтобы не позволить выплеснуться гневу.

«Они все еще держатся за старые цепи и не желают их отпускать. Что ж, придется мне и здесь сунуть свой нос».